В Моисеивич - Работа мастера-позолотчика

Родился я в семье крестьянина Тверской губернии. Семья была большая, жилось трудно, и поэтому отец решил отправить меня учиться в Петербург ремеслу портного-жилеточника. Но, видимо, не суждено мне было стать портным. Однажды к нам зашел друг моего отца Михаил Алексеевич Калистратов. Я рассказал ему о своей участи, о том, что отправляют меня обучаться неугодному мне портняжному ремеслу. Тогда Михаил Алексеевич предложил отцу устроить меня в Петербурге в Позолотную мастерскую.

Отец согласился. Так в 1900 г. я был принят учеником в позолотные мастерские Василия Орестовича Лаврентьева. Кроме меня в мастерских обучалось еще четверо учеников. Я был самым младшим. Артель Лаврентьева выполняла в то время разнообразные позолотные работы: полиментные по дереву и гипсу, морданные по металлу, реставрационные на полименте по мебели, рамам.

Вспоминаю теперь годы учения и невольно думаю о сегодняшнем дне. Сейчас для молодежи открыты все пути-дороги. Учись, дерзай, овладевай любой профессией, какая душе угодно! Государство платит стипендию за обучение, предоставляет светлые общежития.

Бывал я в ремесленном училище, где обучают молодежь позолотному делу. Какие учебные мастерские, какая библиотека, сколько просторных, светлых аудиторий, какое замечательное общежитие предоставлены будущим мастерам-позолотчикам! Им не надо беспокоиться о завтрашнем дне.

Не то было, когда я учился. Измывались надо, мной все, кому не лень: «Эй, Васька, сбегай на угол в чайную..!», «..подбери, паршивец, мусор под станком..!» Побои, подзатыльники сопровождали меня все годы учения. Спать приходилось в мастерской на верстаке.

В мастерских тогда работали замечательные мастера позолотного дела — Дмитрий Иванович Лаптев, Владимир Егорович Елисеев, Василий Семенович Бизюмин и др. У них было чему научиться, и я терпеливо сносил невзгоды, твердо решив стать позолотчиком.

На первых порах мне поручали самую черновую работу: растирал курантом полимент на мраморной плитке (тереть приходилось до тех пор, пока на руках не появлялись мозоли), просеивал мел, варил клей, растирал масляные краски, мыл кисти.

Работа была хоть и черновая, но ответственная. Стоило, например, оставить в полименте комок или перегреть клей — на голову сыпались подзатыльники. Уже тогда я глубоко осознал, как важно в нашем деле к любой «мелочи», к любой операции относиться добросовестно, со всей аккуратностью. Перегретый клей будет ноздриться, плохо растер мел или масляную краску — это скажется в дальнейшем на качестве позолоты.

Иногда мне поручали и более серьезную работу — проклеивать и левкасить различные резные детали, подлежащие золочению, рассекать форму специальными долотьями и крючками, подшлифовывать поверхность пемзой или хвощом. Сделал ту или иную работу — неси к мастеру. Не понравится — заставляли переделывать все заново, счищать до дерева, да так счищать, чтобы не повредить резьбы. В общем, страху наберешься не мало, но зато приобретал навыки, знания, а это самое важное.

Уже тогда, в годы учения, у меня вырабатывались основные качества позолотчика — кропотливость и аккуратность. Иной раз возишься с деталью день, два, три, неделю — надоело страшно, — но все равно доводишь до конца. Аккуратность и кропотливость, я бы сказал, филигранное выполнение каждой операции, большой или малой, приносит позолотчику творческий успех. Об этом нельзя забывать. Этим должен руководствоваться каждый мастер.

На четвертом году, когда я был уже старшим учеником, мне разрешили позолотить рамы и мебель. Тогда это считалось почетным заданием. Шуточное ли дело — позолотить деталь. Надо сказать, что в московских мастерских ученикам в период обучения не поручали позолотной работы. И это сказывалось в дальнейшем на судьбе учеников: они становились или просто «черновиками» или меняли профессию.

В Петербурге было иначе. В мастерских Амбросимова, Поссе, Мельцера, Жестеля и других ученикам в последние годы учения поручались позолотные работы. Правда, вначале мы, что называется, набивали руку на потали, на меди, а не на золоте. С золотом было страшновато работать.

Что же это были за ученические позолотные работы? Наши мастера работали в церквах, в Зимнем Дворце, в богатых особняках, золотили мебель, рамы и другие художественно-орнаментальные детали. С собой они брали старших учеников, в том числе и меня. Я не буду подробно останавливаться на этих работах — они были ученическими, но дали мне очень много.