Поль Реньяр - Умственные эпидемии

Великий закон, которому подчиняется все в природе, заключается в том, что за деятельностью должен следовать отдых. Наши органы не могут работать бесконечно, наше сердце, на первый взгляд бьющееся беспрерывно, на самом деле отдыхает в течение некоторого времени после каждого удара: вместо того, чтобы брать большой отпуск после продолжительной деятельности, оно пользуется очень коротким отдыхом после каждого периода действия.

Наш головной мозг тоже не составляет исключения из общего правила и, проработав целый день, требует отдыха. Он перестает тогда действовать, если не полностью, то отчасти, предоставляя другим нервным центрам, например спинному мозгу, заботу об управлении функций организма, которые продолжают оставаться активными.

Что происходит в это время с душой — я, право, затрудняюсь вам сказать, к тому же это не входит в сферу моих знаний, поскольку я собираюсь разобрать здесь только чисто физиологическую сторону сна.

Некоторые из занимавшихся этим вопросом писателей рассматривали сон как нормальное состояние. Наше рождение считалось пробуждением, а смерть — возвращением к первобытному состоянию, так что жизнь была лишь эпизодом, в течение которого этот вечный сон прерывался рядом бодрствований и периодами деятельности. Бюффон был менее радикален, чем эти господа, и утверждал, что сон есть такой же реальный и даже более распространенный вид существования, чем любой другой: "Все организованные существа, не одаренные разумом, живут таким образом", — говорил он.

Мы не будем останавливаться на этих общих рассуждениях, а возвратимся лучше к нашей роли наблюдателя и посмотрим, что происходит с человеком, когда он засыпает.

Первый признак, наблюдаемый нами, состоит в ослаблении мышц. Все тело обессилено, руки опускаются и роняют книгу, которую до тех пор держали, голова склоняется на грудь. За этим первым результатом сна следует усыпление органов чувств. По-видимому, сначала отключается зрение: тогда внешний мир исчезает и начинается сновидение. Иногда, особенно часто у детей, возникает удивительный мираж, напоминающий фигуры блестящего калейдоскопа — в глазах появляется нечто вроде фейерверков с быстро проходящими разноцветными огнями всевозможных форм. Затем все исчезает, сон уже близок, но еще неполон, слух еще бодрствует. Это — последнее чувство, которое гаснет. Зачастую, засыпая, нам приходилось вдруг услышать, как произносят наше имя или упоминают о предмете, представляющем для нас особый интерес. Тогда мы внезапно пробуждались и произносили стереотипную фразу: "а я уже было совсем заснул".

Но вместе с тем слух, благодаря своей деятельности, в известной мере способствует и усыплению. Нередко нас усыпляла монотонность какого-нибудь звука, когда среди безмолвия окружающей природы до нас долетали мерные удары прибоя морских волн или шелест листьев в лесу. По той же самой причине мамки и няньки усыпляли нас в детском возрасте своими колыбельными песенками: они пользовались тем, что наши уши были еще восприимчивы к звуковым впечатлениям, когда сами мы, по-видимому, уже спали. Примеры, которые я мог бы привести, бесчисленны. Как часто мы медленно засыпали под звуки однообразной и размеренной речи многословного и звучного оратора! Ум сначала напрягается, а затем ослабевает, слова следуют за словами, это походит на однообразие тиканья часов — смысл слов утрачивается, и только когда оратор замолкает, слушатель внезапно пробуждается.

Мне немного придется рассказать об усыплении обоняния и вкуса: они, по-видимому, быстро утрачиваются и даже не сохраняются в сновидениях. Бриллья-Саварен, писатель, хотя и не принадлежавший к цеху ученых, был, несмотря на это, весьма тонким и проницательным наблюдателем. Он обращает наше внимание на то, как редко ощущения, испытываемые нами во сне, касаются вкуса или обоняния. Когда видишь во сне сад или луг, то замечаешь только цветы, но не их запах, если снится, что сидишь за банкетом, то видишь кушанья, но не ощущаешь их вкуса.

Осязание, по-видимому, бодрствует не дольше зрения. Но при этом даже не очень сильных осязательных впечатлений достаточно, чтобы быстро прогнать сон. Утверждают, что складки в листке розы было достаточно, чтобы помешать сибариту спать. Примем во внимание преувеличение и сознаемся, что в дороге нередко необычная жесткость гостиничной постели долго не давала нам заснуть, несмотря на страшную усталость. Но в то время, когда соединительные нити с внешним миром как бы порываются, внутренние отправления организма продолжают свое действие и наша машина не перестает работать, только она больше не контролируется нашей волей — все происходит автоматически. Это слово так часто будет встречаться в моем изложении, что я вынужден остановиться на минуту, чтобы пояснить, какой смысл я в него вкладываю.