Ника Набокова - Исповедь бывшей любовницы. От неправильной любви – к настоящей

Все эти вазочки, шторы, теплые пледы и посуда в цветочек делают наш дом — ДОМОМ. Равно как и простые моменты совместного времяпрепровождения создают у нас уверенность в том, что мы нужны, важны и вообще находимся рядом, а не поддерживаем связь с инопланетянином.

Как-то раз наблюдала забавный случай. Бывший любовник моей подруги, отношения с которым напоминали бесконечный психологический садизм и закончились кровавым расставанием, имел тенденцию появляться в ее жизни раз в несколько месяцев, всем своим видом и поведением демонстрируя, что связь не то что не прервана, а продолжается в полной мере. Например, он мог закатить сцену ревности или внезапно начать обсуждать фасон ее свадебного платья для бракосочетания с ним. Когда в очередной из его нежданных визитов девушка объявила ему, что действительно выходит замуж, только вот не за него, разыгралась трагедия вселенского масштаба. Уязвленный герой, трагично прикладывая руки к разбитому сердцу, сдавленным от невообразимой моральной боли голосом рассказывал жестокой женщине о том, как все это время (два года, на секундочку) он устраивал ИХ жизнь. Вся его пахота без выходных, все действия и даже бездействие, все мечты и старания — ради большой любви к ней и момента, когда их сердца наконец смогут биться в унисон. Сроки наступления этого знаменательного часа не уточнялись. Подружка моя, разумеется, оказалась злостной предательницей, которая не дождалась и растоптала светлое, небесное чувство острыми шпильками банальных земных желаний.

Дело в том, что при всей нашей сложности, хрупкости, многофункциональности в ряде вопросов, существа мы довольно примитивные: опираемся на простые и понятные потребности, без удовлетворения которых нормальной и счастливой жизни быть не может. Нам критически важно жить в реальном мире, а не в иллюзорной вселенной. Ибо второе гарантированно приводит к постоянной тревоге, как минимум, и серьезному психическому расстройству, как максимум.

Пресловутая реальность для нас состоит из очень бытовых вещей: таблеток, когда мы болеем, звонков, когда задерживаемся, покупки шторок в ванную и совместных ужинов, завтраков и планов. Нам нужно, даже критически необходимо видеть, что человек рядом: вот его вещи, вот он сам, вот ему можно позвонить, написать, потрогать его. Все это — подтверждение того, что у тебя не шизоидное расстройство и воображаемый друг, а вполне себе реальный роман в жизни.

Как справедливо говорится в народной пословице, «одной любовью сыт не будешь». Она, родимая, конечно, необходима, но только в сочетании с реальностью. Иначе все это сказки и виртуальный мир, из которого гарантированно рано или поздно придется возвращаться на бренную землю.

Твоя первая ложь окрашена в темно-синий цвет и подзвучена песней «Перчатки». Цвет — потому что зимнее небо, в которое я пялилась в надежде найти хоть какие-то ответы на вопрос «почему», было именно таким — бархатным, глубоким и очень красивым. А песня, потому что в ту ночь я прослушала ее раз 200 точно, истошно страдая вместе с героиней.

Есть у меня удивительная особенность — я всегда чувствую, когда мне врут. Не могу сказать, что она мне нравится, ибо здорово мешает жить. Прекрасно понимаю, что так или иначе все мы врем друг другу. Но сталкиваться с этим каждый раз неприятно. Кроме того, если лгу я сама, то реально ощущаю себя как на ладони, как будто все знают и понимают, что кто-то только что немножко присочинил.

Так вышло и в этот раз. Я ведь сразу поняла, что ты скрываешь, недоговариваешь, пытаешься как-то уж слишком осторожно со мной разговаривать. Это мерзкое, промозглое чувство какой-то необъяснимой тревоги. Когда понимаешь: что-то не так, ну не так. А доказательств, четких подтверждений нет. Тревога становится все сильнее, требует каких-то действий, чтобы хоть как-то отвлечься. Ты что-то делаешь, куда-то бежишь, но тебя все грызет и грызет изнутри.

Да, я догадалась, но старалась отогнать от себя эту мысль, придумывая множество объяснений, оправданий. Мне так не хотелось признавать факт твоей лжи, что, даже услышав прямое подтверждение, я не сразу его осознала. Застыла. Окаменела. Мир вокруг превратился в тягучую массу, плавно перемещающуюся мимо меня. Люди спрашивали меня о чем-то, я им отвечала, даже в меру осознанно принимала участие в каких-то разговорах. А в голове гулко, как в пустом помещении, звучал вопрос: «Как? Ну вот как?» Вскоре начали приходить чувства. Жгучая обида, смешанная со злостью, одновременные противоречивые желания: все это закончить немедленно и поскорее оказаться рядом с тобой, чтобы прояснить и отменить эту ситуацию. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы этого всего просто не было. Пусть бы этот день не наступал, это признание не звучало, и я ничего не знала, а жила бы себе, как жила, в нашем теплом коконе.