Эверетт Шостром - Человек - манипулятор

3. Соревнующийся манипулятор. Он воспринимает жизнь как бесконечную игру в победы и поражения, в которой ему предписана роль бдительного бойца. Жизнь для него — это поле битвы, а окружающие — конкуренты или враги, реальные или потенциальные. Все люди рассматриваются им в качестве "гончих псов" на дистанции длиною в жизнь. Этот тип манипулятора представляет собой некий промежуточный вариант между "собакой сверху" и "собакой снизу" и, используя методы того и другого, по сути соединяет в себе активного и пассивного манипулятора.

4. Безразличный манипулятор. Манипулятор этого типа, контактируя с другими людьми, притворяется, что встречи с ними лишены для него всякого смысла, что он равнодушен к ним и вообще, что он их избегает. Его любимая фраза: "Мне наплевать". Он относится к другому человеку так, будто его нет вообще — как к марионетке, не способной изменяться и развиваться. Он, как и манипулятор третьего типа, использует и активные, и пассивные методы, играя роль то Сварливой бабы, то Стервы, то Мученика, а то и Беспомощного. Его основной секрет заключается в том, что ему, конечно же, не наплевать и он вовсе не собирается сдаваться, иначе бы он не продолжал играть в свои манипулятивные игры. Мужья и жены часто играют в эту игру друг с другом. Один относится к другому как к марионетке, не замечая того, как безразличие порождает в нем самом эту мертвую «марионеточность». Подобная система оказывается разрушительной для ее носителя, ибо постепенно и незаметно разъедает его изнутри. Игра под названием "Угроза развода" является хорошим примером того, как манипулятор, в душе надеясь сохранить или вернуть партнера, на деле отдаляется от него все дальше и дальше.

Теперь, когда мы рассмотрели философию и базовые основания манипулятивных систем, мы совершенно точно можем сказать, что манипулятор всегда рассматривает себя и других в качестве объектов воздействия. Философия активного манипулятора состоит в том, чтобы установить контроль над другими людьми любой ценой; философия пассивного манипулятора — в том, чтобы никогда не вызывать раздражения окружающих, никого не оскорблять, не нарушать закон и не совершать проступков; философия соревнующегося манипулятора заключается в том, чтобы любыми средствами выиграть, а философия безразличного манипулятора — в том, чтобы отрицать значимость происходящего. Отсюда следует, что манипулятор ни на минуту не может позволить себе стать самим собой, что он никогда не имеет возможности полностью расслабиться, ибо его система манипулятивных игр и маневров предполагает, что он всегда должен играть некую роль, а не быть самим собой.

В следующей главе мы перейдем к рассмотрению актуализатора — жизненной философии, или системы убеждений, которая приносит человеку куда более впечатляющие дивиденды. Но здесь мне еще раз хочется предостеречь читателя, если он возлагает на эту книгу чрезмерные ожидания, ибо ее функция сравнима лишь с функцией разделительной полосы на дороге туманной ночью. Человек может перейти от манипулирования к актуализации только посредством собственного опыта. А опыт только тогда становится опытом, когда вы проживаете его.

И даже в этом случае человек непредсказуем. В этой связи я всегда вспоминаю одну историю, которую мне как-то довелось услышать. Некая театральная труппа одного небольшого городка готовилась к очередной премьере. Один актер никак не мог подготовиться к предстоящему спектаклю. Откровенно говоря, его не совсем можно было назвать актером, ибо вся его роль заключалась в том, чтобы выйти на сцену в момент, когда прозвучит выстрел из ружья, и сказать одну-единственную фразу: "О, Боже! Кажется, меня подстрелили!". Алан, а именно так звали этого актера, не совсем подходил для этой цели. Точнее говоря, он для нее совсем не подходил. Они репетировали с ним вновь и вновь, но несмотря на все усилия, он произносил свою реплику бесцветным голосом, лишенным всяческих эмоций, да так топорно, что даже при всем желании ему никто не мог поверить. Все дело было в том, что он никогда не переживал того, что чувствует человек, когда в него попадают из ружья. Так подумал режиссер и отважился на довольно смелую авантюру. Никому не говоря ни слова, он зарядил бутафорское ружье солью в надежде на то, что, когда оно выстрелит, горе-актер, наконец, «прочувствует» свою роль. И вот начался спектакль, наступил момент истины. Наш герой вышел на сцену, ружье выстрелило, и он почувствовал острую боль. А потом он увидел кровь. "О, Боже, — вскричал Алан, — меня же на самом деле подстрелили!"