Ирвин Ялом - Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти

— Какие чувства вы испытывали в этом сне, Кэрол?

— Это был настоящий кошмар. Я проснулась в страхе, сердце билось так, что, казалось, кровать трясется. Потом я долго не могла заснуть.

— Что вы думаете об этом сне?

— Надежная защита — насколько это возможно: и вы, и конвоир, и оконная решетка. Однако жизнь этой женщины нельзя было защитить.

Мы продолжили обсуждать сон, и в какой-то момент Кэрол почувствовала, что смысловой центр сновидения, ключевое послание — то, что никто не сможет предотвратить ее смерть, так же, как смерть той женщины. Она поняла, что в этом сне она играла две роли: саму себя и женщину-заключенную. Дублирование личности в снах — не редкость; основатель гештальт-терапии Фриц Перлз считал, что во сне любой человек, любой физический объект является репрезентацией некоторых сторон сновидца.

Сон Кэрол, как ничто другое, разрушил миф о том, что я при любых обстоятельствах смогу защитить ее. В этом сновидении много интригующих моментов (например, представление Кэрол о самой себе, выраженное дублированием ее личности; представление о жизни с сыном, вызвавшее образ комнаты с зарешеченными окнами). Однако, имея в виду приближающееся окончание терапии, я решил сосредоточиться на наших отношениях, особенно на границах, моего «могущества». Кэрол поняла, что сон содержал в себе следующее послание: даже если она решит не переезжать к сыну, а остаться здесь и поддерживать связь со мной, я все же не смогу защитить ее от смерти.

На трех последних сеансах мы работали с тематикой, возникшей из этого открытия. Это не только помогло сделать окончание нашей терапии менее болезненным для Кэрол, но и послужило пробуждающим переживанием. Яснее, чем когда-либо, Кэрол поняла, что существуют границы того, что она может получить от других людей. Хотя человеческие отношения смягчают боль, они все же не способны «отменить» условий человеческого существования, которые эту боль причиняют. Сделанное открытие придало Кэрол силу, которая пребудет с ней, в каком бы штате она ни жила.

И наконец, последний пример сновидения, освещающего некоторые аспекты взаимоотношений психотерапевта и пациента.

Вы — тяжело больной пациент, а я ваш врач. Но, вместо того чтобы лечить вас, я все время спрашиваю, причем довольно настойчиво, были ли вы счастливы в жизни. И я хочу, чтобы вы мне сказали, что жизнь — не просто кусок дерьма.

Когда я спросил Фила, 80-летнего пациента, которого мучил страх смерти, что он думает по поводу своего сна, он тут же ответил, что у него было чувство, будто он высасывает мою кровь, требуя слишком многого. Сновидение иллюстрирует это переживание: хотя я выступаю в роли больного, а он — врача, все же именно его нужды перевешивают все остальное, и он продолжает просить чего-то у меня. Собственные болезни, друзья, которые умирают или становятся инвалидами, — все это приводит Фила в отчаяние, и он хочет, чтобы я дал ему надежду и сказал: жизнь — это не просто кусок дерьма. Сон подтолкнул Фила задать мне прямой вопрос:

— Я для вас — слишком тяжелое бремя?

— У нас у всех одно и то же бремя, — ответил я, — и ваша конфронтация с «червяком в сердцевине» (так Фил называл смерть) для меня не только боль, но и наука. Я с нетерпением жду наших сеансов, и смысл моего существования в том, чтобы помочь вам вновь обрести жизненную энергию и установить связь с той мудро стью, которая пришла к вам вместе с жизненным опытом.

Я начал эту книгу с замечания, что страх смерти редко включается в психотерапевтический контекст. Психотерапевты избегают этой темы по ряду причин: они отрицают наличие или значимость страха смерти; утверждают, что страх смерти — маскировка иных страхов; боятся вспышек собственного страха; проблема смертности человека вызывает у них отчаяние и приводит в замешательство.

Надеюсь, что с помощью этой книги мне удалось убедить вас в том, что можно и нужно исследовать все страхи, даже самые темные. И не просто исследовать, но и противостоять им. Но для этого нам нужен новый инструментарий — другой набор идей и другой тип взаимоотношения психотерапевта и пациента. Я предлагаю обратить внимание на идеи великих мыслителей, которые бесстрашно вглядывались в лицо страха смерти. Я предлагаю выстроить новую модель психотерапевтических отношений, основанную на внимании к экзистенциальным жизненным фактам. Каждому человеку суждено испытать в жизни и моменты радости, и неизбежное отчаяние.