Уильям Макрейвен: Заправляй кровать: 10 простых правил, которые могут изменить твою жизнь и, возможно, весь мир

Я бывал на десятках мероприятий, посвященным павшим воинам. Это нелегко: я часто сомневался, что мои соболезнования хоть что-то значат для тех, кто потерял близких, и что шок позволит им их воспринять.

Мы с моей женой Джорджэннстали говорить с семьями, и я с трудом подыскивал нужные слова. Как выразить свою эмпатию? Как объяснить, что их сын, муж, отец, брат или друг пожертвовали жизнью не напрасно? Я делал все, чтобы утешить каждого. Я обнимал их. Я молился с ними. Я пытался оставаться сильным ради них, но в глубине души чувствовал: всё не то.

Затем, встав на колени возле пожилой женщины, я заметил, что рядом одна семья беседует с Джоном Келли, генерал-лейтенантом морской пехоты. Келли, военный советник министра обороны, был высоким и подтянутым человеком в безукоризненной форме, с коротко стриженными седыми волосами. Вокруг него собрались люди — убитые горем родители и их дети, — и я физически ощутил, как его слова сочувствия и поддержки вливают в них силы. Он улыбался — и они улыбались. Он обнимал их — и они его обнимали. Он протягивал им руку — и они крепко ее пожимали.

Еще разобняв этих людей и поблагодарив их семью за их жертву, Келли перешел к следующей группе. В течение следующего часа он побеседовал почти со всеми семьями в зале. И его слова, больше, чем слова любого другого человека, трогали сердце каждого родителя, каждой жены, каждого брата, каждой сестры, каждого друга.В его словах звучало понимание. Они были исполнены сострадания, а превыше всего — надежды.

Только Джон Келли мог изменить ситуацию в тот день. Только он мог дать надежду, ибо знал, что такое потерять сына на войне.

Первый лейтенант Роберт Келли был убит в Афганистане в 2010 году, когда служил в 3-м батальоне 5-го полка морской пехоты. Генерал Келли и его семья страдали после трагедии, как и люди в Довере. Но семья Келли выжила. Она прошла через муки, боль и чувство невосполнимой потери.

Я смотрел на него в тот день и заряжался энергией. Ведь когда ты теряешь солдата, ты не только скорбишь об утрате: ты боишься, что эта судьба ждет и тебя. Ты начинаешь думать, переживешь ли потерю ребенка. Размышлять, на кого останутся близкие без твоей поддержки.Ты надеешься и молишься о том, чтобы Бог был милостив и не взвалил на твои плечи этот немыслимый груз.

В последующие три года мы подружились с Джоном Келли. Это замечательный офицер, надежная опора своей жене Карен, любящий отец своей дочери Кейти старшего сына, майора ВМС Джона Келли. Но дело не только в этом: Джон Келли давал всем окружающим надежду. Надежду на то, что и в сложное время мы сможем подняться над болью, мукой и разочарованием — и стать сильными; на то, что в каждом из нас есть способность двигаться дальше, причемне просто выживая, но и вдохновляя других.

Надежда — самая могущественная сила в мире. Благодаря ей вы можете воодушевить целые страны. Распрямить спины тех, кто поник. С надеждой вы сумеете смягчить боль невыносимой утраты. Подчас лишь один человек способен все изменить.

Все мы однажды будем по шею в грязи. В это время нужно громко запеть и широко улыбнуться — поднять дух окружающих и дать им поверить, что завтра настанет лучший день.

Вместе с другими 150 курсантами я стоял по стойке смирно. Начинался первый день обучения «морских котиков». Инструктор в армейских ботинках, штанах цвета хаки и майке с сине-золотой эмблемой прошел через большой асфальтовый двор к медному колоколу, висевшему у всех на виду.

«Джентльмены, — начал он, — сегодня первый день подготовки "котиков". В ближайшие шесть месяцев вы пройдете самый жесткий курс обучения во всей армии Соединенных Штатов».

Я огляделся и заметил на лицах товарищей дурное предчувствие. Инструктор продолжал: «Вас ждет испытание, какого у вас еще не было». Сделав паузу, он оглядел новобранце в-«салаг». «Большинство из вас не выдержат. Я позабочусь об этом». Он улыбнулся. «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы выбыли!» Он жестко отчеканил последние три слова. «Я буду издеваться над вами. Я буду унижать вас при однокурсниках. Я буду требовать от вас невозможного». Он слегка ухмыльнулся. «И вы почувствуете боль. Много-много боли».

Инструктор взял в руки веревку, сильно дернул за нее, и долгий гул разнесся по двору. «Но, если вам не нравится боль, если вам не нравится все это унижение, есть легкий способ уйти». Он снова потянул за веревку, и глубокий металлический гул опять отозвался эхом в соседних зданиях. «Чтобы покончить с этим, нужно лишь трижды позвонить в колокол».