Носсрат Пезешкян - Торговец и попугай. (Восточные истории и психотерапия).

Когда мы заполняли наш дифференциально-аналитический опросник с учетом психосоциальных данных, пациентка отвечала вполне разумно и конкретно на вопросы об актуальных способностях, затем, когда опросник был заполнен, снова стала прокручиваться «программа справедливости».

Дифференциально-аналитический опросник дал возможность и в этом случае получить отчетливое и дифференцированное представление о личности пациентки с ее слов, что было бы невозможно сделать исходя только из рассказанной ею довольно бессвязной, запутанной истории, окрашенной безумием.

Хотя уверенность пациентки в том, что все на свете относятся к ней несправедливо, была почти непоколебимой, тем не менее шаг за шагом, очень постепенно удалось расшатать эту уверенность безумия. Прежде всего надо отметить, что едва ли пациентка стала бы терпеть какие-либо возражения с моей стороны. Она сразу же причислила бы меня, лечащего врача-психотерапевта, к лагерю тех, от кого она терпит несправедливость, и стала бы агрессивной по отношению ко мне. Поэтому в процессе лечения при анализе составляющих очага конфликта и связанных с ним ситуаций, касающихся справедливости, нужно было проявлять максимальную чуткость и понимание. Я старался проникнуться участием к миру переживаний пациентки, чтобы понять ее и это понимание вновь довести до ее сознания. Это происходило примерно так, как у Авиценны. Применение подобного метода в современной психотерапии описано у Бенедетти. Разумеется, нам, врачам-психотерапевтам, порой бывает нелегко понять смысл запутанных, безумных представлений и высказываний психически больных людей. В результате непонимания углубляется изоляция, отчуждение больного, мир его мыслей и переживаний становится недоступным для врача. Тем важнее для терапевтического воздействия идентификация с чуждым для нас миром мыслей и переживаний пациента. И хотя полная идентификация чрезвычайно трудна и даже опасна для врача, то частичная идентификация с конкретными отдельными переживаниями больного дает хороший результат.

Пациентка реагировала очень агрессивно и сразу замыкалась в себе, как только начинала подозревать, что у врача есть хотя бы малейшее сомнение в правильности ее образа мыслей. Однако, когда я рассказал ей историю «Мудрый судья», она увидела свои бредовые идеи как бы со стороны, смогла говорить о них и даже была в состоянии посмеяться над ними.

Мудрый судья

Женщина, взволнованная и возмущенная, пришла к гхази, к окружному судье, и стала жаловаться на то, что посторонний мужчина поцеловал ее против ее воли. Она кричала: «Я требую от вас справедливости. Я не успокоюсь до тех пор, пока вы не накажете злодея. Я требую этого от вас, это мое право». При этом она гневно топала маленькой ножкой и испепеляла судью своими взглядами. Судья был мудрым человеком. Он долго думал и наконец огласил судебное решение: «С тобой поступили несправедливо. Итак, ты должна узнать, что такое справедливость. Посторонний мужчина поцеловал тебя насильно, против твоей воли. Чтобы восторжествовала справедливость, мое решение таково: ты должна поцеловать его тоже насильно, против его воли». И обратившись к судебному исполнителю, он приказал привести мужчину, чтобы тот получил свое наказание.

Пациентка слушала с широко раскрытыми глазами и на самом интересном месте, когда судья огласил свое решение, она громко засмеялась. Для ее понимания это было вполне доступно, так как представления о справедливости у нее были связаны с конфликтами партнерских отношений. Во время следующих сеансов она все время возвращалась к этой истории. Каждый раз, когда возобновлялась тема справедливости и для пациентки наступал критический момент, она вспоминала об истории, которая стала для нее как бы мостиком, дающим возможность проявить критическое отношение к своим бредовым представлениям о справедливости.

Еще одна большая программа

У одного купца было сто пятьдесят верблюдов; они шли по пустыне, навьюченные товарами, а с ними еще сорок послушных рабов и слуг. Однажды вечером купец пригласил в гости одного своего друга. Это был Саади. Всю ночь напролет он без устали рассказывал гостю о своих делах и заботах, о том, как утомительна его профессия. Он говорил о своих сокровищах в Туркестане, о своих поместьях в Индии, показывал документы на владение и ювелирные изделия. «О Саади, – вздыхал купец, – я совершу еще одно путешествие. А уж после этого я позволю себе заслуженный отдых, о котором мечтаю так, как ни о чем другом на свете. Я хочу отвезти персидскую серу в Китай; я слышал, что она там в большой цене. Оттуда я повезу китайские вазы в Рим. Затем мой корабль повезет римские ткани в Индию, а оттуда я повезу индийскую сталь в Халаб. Из Халаба я буду экспортировать зеркала и изделия из стекла в Йемен, а из Йемена вывезу бархат в Персию». С мечтательным выражением лица он рассказывал все это скептически слушавшему его Саади. «А уж после всего этого моя жизнь будет посвящена отдыху и размышлению, высшей цели моих помыслов».