Владимир Довгань - Воспитай своего ребенка миллионером

Я горжусь своим ребенком, меня хвалят учителя... Так удобней. Удобней делать как все. Удобно сеять, как сеют соседи, друзья по работе, как сеяли наши дедушки и бабушки, мамы и папы. Серость, невежество, неконкурентоспособность прививать своим детям очень легко, потому что так делает большинство. Можно ли привлечь таких родителей к ответственности, если так поступают миллиарды людей на земле? Как может человек переживать за ребенка, если его ребенок лучший ученик в школе, а затем будет лучшим студентом в институте! Его, возможно, приметит крупная компания, и...

Все! Мышеловка захлопнется! Отныне он с вашего благословения попадает в самый наилучший, самый чудесный аттракцион жизни – «крысиные гонки». Его доходы будут расти, но вместе с ними будут расти и расходы. Чтобы стать полноправным членом общества потребления, он должен будет приобретать все более и более дорогие вещи: сначала машину, затем квартиру, потом у него появятся дети, которых тоже нужно будет кормить, одевать и учить. Да и квартира нужна будет уже побольше. Он оформит кредит. Чтобы вернуть его вовремя, он должен будет просить о повышении или работать на двух работах. А тем временем подоспеют другие расходы – новая машина, одежда, путешествия.

Расходов все больше, а источник доходов всего один – это его образование. И, заметьте, этот источник быстро иссякает. Рядом уже подрастают молодые служащие с новым уровнем знаний, конкуренция все выше. После нескольких лет острой борьбы обычно сдается более старший. И вот уже пик жизни позади, а впереди только пенсия. Если ему повезет, он успеет отложить что-то на старость. Но, скорее всего, не успеет и будет вынужден полагаться на детей, которые к тому времени уже участвуют в следующем забеге.

«А как же жизнь, – могут спросить вас ваши дети. – Где обещанная вами обеспеченная жизнь, та самая, которой вы оправдывали необходимость много и хорошо учиться?»

Дети рождаются любознательными, живыми. Посмотрите, какие яркие красивые глаза у наших детей и внуков. Они творческие, замечательные, красивые. И посмотрите в зеркало на самого себя. Неважно, сколько вам лет – тридцать, сорок или пятьдесят. Я абсолютно уверен, что у большинства взрослых глаза потухли. Они перестали быть детьми. Их глаза перестали излучать энергию, инициативу.

Ваши глаза потухли, потому что эту божью искру вас заставили притушить еще в детстве, заставили встать на конвейер ординарности, типичности, научили не выделяться из общего ряда.

Я точно знаю, что большое количество предпринимателей, бизнесменов, банкиров, очень успешных людей, являются плохим продуктом, браком в индустриальном рабовладельческом образовании. На мой взгляд, они успешны именно потому, что школа их отвергла. Они преуспевают именно потому, что являются отбросами образовательного процесса.

Я сам являюсь таким же «бракованным» продуктом. Школа возненавидела меня, а я возненавидел школу.

Я был троечником и двоечником. Мне повезло, я остался самим собой. Но до этого мне пришлось выдержать жесточайший прессинг со стороны школы и отдельных учителей. Когда давление со стороны школы и родителей становилось особенно сильным, мне приходилось притворяться, что я тоже шестеренка, тоже винтик. Все свои нескончаемые вопросы об устройстве мира, о человеческих отношениях, о самых разнообразных вещах, которые волнуют ум любого мальчишки, мне приходилось задавать всем на свете, только не нашим учителям, которые в лучшем случае просто советовали почитать то-то и то-то, а чаще вставали в тупик, потому что и сами не знали ответов.

Я иногда завидовал нашим отличникам: их все ценили, уважали, их хвалили на родительских собраниях. Мои же родители с грустью выслушивали замечания и порицания за мои оценки и поведение. В то время я даже предположить не мог, что старания этой индустриальной системы образования сыграют с нашими отличниками очень плохую шутку. Она закрепостила их сознание, закрепостила их творчество и создала из них, может быть, самые совершенные, самые сверкающие, но все же шестеренки и винтики. Я же – бунтарь, сорванец и зачинщик всяческих шалостей, – был выброшен из элиты прилежных учеников, и именно это помогло мне мыслить самостоятельно. Не школьные педагоги, не книги, которые меня заставляли читать.

Я до сих пор с содроганием вспоминаю штудирование толстых томов Гоголя, Толстого, Достоевского, Салтыкова-Щедрина, которые мне, четырнадцати-шестнадцатилетнему мальчишке, были просто непонятны. Сложные философские, социальные, политические, нравственные проблемы, поставленные в них, не были близки мне, ведь это были проблемы другой эпохи. Чтобы понять и полюбить эти, несомненно, выдающиеся произведения, нужно было просто дозреть до них. Нас же заставляли учить назубок и как попугаев повторять чью-то оценку непонятных нам произведений. И кто лучше притворялся, кто лучше зубрил, ничего не понимая, тот и получал награды. А кто был более искренним, открытым, кто не хотел играть в эту дурацкую игру, были двоечниками и изгоями.