Кеннет Келзер: Солнце и тень

Начиная пробуждаться к восприятию созданного нами на бессознательном уровне, мы неизбежно встречаемся с тем, что Келзер и его предшественники называют «тенью». Это понятие выступает в качестве ключевого слова в заглавии книги. Мы сталкиваемся с олицетворением тех своих внутренних сил, которых мы боялись или которыми пренебрегали и которые нужно понять и включить в сознание. Благодаря готовности Келзера рассматривать неприглядные стороны собственной личности, а также важнейшие в своей жизни мистические переживания, ему удается передать, наверное, самую главную идею своей книги: к тем своим внутренним качествам, которые мы считаем неприемлемыми, нужно подойти с полной осознаваемостью, нужно изменить их путем диалога и взаимного сотрудничества и соединить со своим сознательным «я». Келзер не только охотно повествует об испытаниях, связанных с теневой стороной собственной личности, но и показывает, что такая встреча служит посвящением, которое, если воспринять его правильно, дарует сновидцу переживание блаженства и Света.

Большинство из нас теоретически может согласиться с таким подходом. Но когда Келзер говорит, например, о том, как превратить свою ранее подавляемую силу в творческую агрессию, здесь легко может возникнуть неприятие: ведь разнообразные духовные учения побуждают искателей избегать гнева как разрушительного начала. Какими же обстоятельствами можно оправдать свои отношения и поступки, способные оскорбить других?

Интересно, что в лекциях Кэйса не раз говорится:

«...бесхарактерный человек немногого стоит, но тот, кто не умеет держать свой характер в узде, стоит еще меньше».(2284-1) Поэтому, хотя в лекциях и подчеркивается необходимость обуздывать свой нрав, гнев считается ценным качеством. В другом месте в них утверждается:

Что ближе к истине — любовь к собратьям, проявленная в Сыне, Спасителе, или сущность любви, которую можно усмотреть даже в самой низменной страсти? Они суть одно (254-68).

Это высказывание созвучно словам поэта Рильке, который говорил: «Возможно, все ужасное, если понять его самый сокровенный смысл — это то, что взывает к нашей любви». Думаю, что из всех принципов, с которыми Келзер знакомит нас в своем повествовании, этот читателю будет принять труднее всего. Но работая консультантом, я обнаружил, что принять тень — это самый важный шаг к исцелению и преображению.

Еще одно ключевое слово в заглавии книги — эксперимент. Те, кто знакомится с лекциями Эдгара Кэйса, порой удивляются, обнаруживая, какое значение в них придается исследованиям и как настоятельно в них подчеркивается, что само это слово вошло в название основанной Кэйсом организации — Общество Исследования и Просвещения. Легко истолковать этот акцент как поддержку традиционных исследований. Но просмотрев фрагменты лекций, в которых говорится о ценности исследований, можно убедиться, что в них большая ценность придается личным экспериментам и практике, а не лабораторной практике и количественному анализу.

Характерная для Келзера трактовка внутренней работы как «эксперимента» созвучна тому пониманию исследований, которое сформулировано в лекциях. Подзаголовок его книги, «Мой эксперимент с осознаваемыми сновидениями», отражает принцип: к своим внутренним переживаниям можно применить объективный экспериментальный подход, тогда результат такого эксперимента может иметь смысл и для других. Хотя в современной науке прослеживается склонность отдавать предпочтение таким экспериментам, в которых сам исследователь держится от поля эксперимента в стороне, тем не менее, личная экспериментальная работа сыграла ключевую роль в расширении научного знания и зачастую приводила к решающим открытиям. Эксперименты Жана Пиаже над собственными детьми едва ли можно отнести к разряду «санкционированных», однако его работа представляет собой важнейший вклад в психологию развития. Эксперимент Кена Келзера как летопись одиссеи человека в поисках целостности тоже является исследованием, причем исследованием на редкость важным и содержательным.

Хотя книга «Солнце и тень: мой эксперимент с осознаваемым сновидением» посвящена осознаваемому сновидению, Келзер часто высказывает мысль, что этот термин — всего лишь метафорическое выражение того, как можно, а, быть может, и должно прожить всю жизнь, чтобы вступить с Богом в отношения сотворчества. Поэтому, независимо от того, бывали когда-нибудь у читателя осознаваемые сновидения или нет, это повествование может привить ему такое отношение к жизни в целом, которое внесет в нее новый смысл и гораздо более сильное ощущение «сотворчества».