Адам Джексон - Десять секретов счастья

— Думаю, да, — ответил молодой человек.

— Это называют принципом одиннадцатого часа. Не слышали о нем?

— Нет, — сказал молодой человек, покачав головой.

— Знаете, ночью самое холодное и темное время наступает перед самым рассветом. Точно так же именно в те моменты, когда все выглядит совершенно унылым, мы и переживаем самые серьезные повороты к лучшему; именно тогда происходит нечто волшебное. И старый китаец всегда появляется в такой одиннадцатый час.

— Похоже, это правда, — откликнулся молодой человек.

— Когда я встретилась со стариком, я была очень несчастна, — сказала мисс Хендерсон.

— Отчего? — спросил молодой человек.

— За месяц до этого умерла моя мать. Я помню все, как будто это было вчера. Молодому человеку стало неловко за свой вопрос.

— Простите, — сказал он.

— Ничего, все в порядке. В то время мне было чуть за двадцать, и я сдавала выпускные экзамены в университете. Потрясение было ужасным. Не считая того, что она очень много курила, у моей матери было отличное здоровье, но сигареты все же сыграли свою роль. Она умерла внезапно, во время отпуска — от сердечного приступа.

Однажды я сидела в одиночестве на балконе своей квартиры и думала о маме. Не знаю, сколько я просидела там, прежде чем поняла, что уже не одна. На балконе соседней квартиры стоял пожилой китаец. Наши взгляды встретились, и он с улыбкой сказал: "Привет". Мы разговорились. Это было так странно — я никогда раньше не встречала его, но чувствовала себя так, словно знаю его уже очень давно.

Молодой человек вспомнил, как легко себя чувствовал, когда уже через пять минут после знакомства со стариком обсуждал с ним самые личные подробности своей жизни.

— Старик был таким мудрым и мягким, — сказала мисс Хендерсон. — Казалось, он понимает, что у меня какое-то горе. Самое удивительное, что он сам завел разговор на тему смерти. Он сказал, что в его стране смерть является поводом для праздника, а не для печали.

— Как можно праздновать то, что потерял любимого человека и никогда больше его не увидишь? — изумленно спросил молодой человек.

— Я задала ему тот же вопрос, — сказала мисс Хендерсон, — и старик объяснил мне золотое правило счастья.

— О да! Мне он тоже говорил о нем, — сказал молодой человек. — Убеждения и настроение определяются нашими чувствами, а не внешними обстоятельствами.

— Совершенно верно, — улыбнувшись, сказала мисс Хендерсон. — Старик объяснил, что в его стране верят в то, что наше существование начинается задолго до рождения в этом мире. Короткая жизнь в этом мире представляет собой лишь школу, и мы покидаем ее, когда проходим обучение. Когда человек умирает, его душа продолжает свое путешествие. Во всех великих религиях существует представление о том, что, хотя тело и умирает, его душа продолжает жить, и мы вновь встретимся с теми, кого любили, в ином времени и в другом месте. Даже в Библии смерть называют "сном", от которого все мы когда-нибудь пробудимся.

Мисс Хендерсон указала на висящую на стене неподалеку от молодого человека табличку.

— Я впервые прочитала эти слова на кладбище, на одной могиле, которой было уже триста лет, — сказала она. Табличка гласила:

Есть старое поверье,

Что где-то на дальнем берегу,

За пределами сферы печали

Милые друзья встретятся вновь.

— Если считать, что смерть является последней и окончательной разлукой, в душе возникает пустота. Но если верить в то, что люди расстаются лишь на время, что душа продолжает жить, это смягчает горе.

— Даже если считать, что смерть еще не конец, любое расставание все равно остается печальным, не так ли? — спросил молодой человек.

— Да, горькой может быть даже временная разлука, — сказала мисс Хендерсон, — хотя в некоторых восточных религиях она считается радостным событием, так как душа умершего возвращается в свой подлинный дом и переходит к более высокому уровню обучения.

Однако в тот день беседа со стариком не только помогла мне смириться со своим горем — она заставила меня пересмотреть все свои убеждения.

— Каким образом? — спросил молодой человек.

— Знаете, в это трудно поверить, но я всегда о чем-нибудь тревожилась, — сказала она. — Когда мне было всего двенадцать лет, я уже тревожилась о том, что когда-нибудь умру! Можете себе представить? Я беспокоилась обо всем: о том, что я сказала или сделала, о том, что мне предстояло сделать, о том, что я сделала не так, и о том, что могу сделать не так. А если мне не о чем было беспокоиться, я волновалась о том, что просмотрела что-нибудь, о чем должна тревожиться!