Теренс Маккенна: Галлюцинации, или быль о необыкновенных приключениях автора в дьявольском раю

Прошло несколько часов, и в неверных лучах рассвета, в 4.49 по местному времени, разбросанные по всей планете сейсмические станции зарегистрировали землетрясение. Глухой скрежещущий рев прокатился по полям лавы, простиравшемся вокруг на многие мили. Вслед за первым толчком последовали приливные волны и усиление вулканической деятельности в Килауэа Калдера, близ эпицентра, от которого нас отделяло всего тридцать миль. Через час произошел еще один толчок, более слабый. Теперь нам стало совершенно ясно, почему выли собаки. Значит, и затмение в виде метеорита, и землетрясение, самое сильное на Гавайях за последние сто лет, были очевидцами нашего грибного плавания и углубленного исследования псилоцибиновых бездн, так же как и мы были их очевидцами.

Второе, гораздо более загадочное происшествие, связанное с грибами, которое нам довелось испытать на Гавайях, положило конец дальнейшим опытам с псилоцибином до той поры, пока мы не вернулись из перуанской Амазонии. Случилось это двадцать третьего декабря, за день до приезда Денниса, который собирался провести с нами Рождество. Мы с Кэт приняли, как обычно, по пять граммов сушеных грибов и расположились у огня в ожидании первой волны видений. И очень скоро она поглотила нас. Гриб показывал мне водную гладь голубовато-зеленой планеты, где не было другой суши, кроме опоясывающего ее по экватору архипелага, напоминавшего гигантскую Индонезию. Виды планеты сопровождал комментарий, пояснявший, что этот богатый кислородом мир находится на расстоянии ста световых лет от Земли и там полностью отсутствуют высшие животные. Как только до меня дошел смысл этого сообщения, я почувствовал, как во мне заговорил инстинкт завоевателя, казалось, исходящий прямо из нутра первобытного человека, — реакция на миллионы лет кочевой жизни и неуклонный рост народонаселения. А комментатор тем временем продолжал объяснять: когда завершится симбиотический союз строфарии и человечества, "человеческие существа" смогут по праву претендовать на такие планеты, чтобы заселить их строфариями.

Комментарий воплотился во внутренний голос, сопровождавший мои грибные видения. Я начал обмениваться с ним впечатлениями о пейзажах водной планеты, о технических средствах, которые потребуются для ее освоения. Меня заинтересовали принципы межпланетных полетов и передачи изображения на большие расстояния, и я спросил у гриба, может ли он, при том что он способен вызывать столь причудливые образы, производить какой бы то ни было эффект при обычных обстоятельствах.

У меня возникла мысль, что стоит только выйти из дома, как мы обычно это делали на каком-то этапе нашего "полета", и мы сможем увидеть некое продолжение того связанного с облаками феномена, который был частью пережитого в Ла Чоррере. Кэт пожаловалась, что ей жарко, и согласилась, что лучше выйти на воздух. Мы весьма нетвердо держались на ногах, и, хотя Кэт говорила мало, я почему-то очень беспокоился за нее. Тем не менее я подумал, что если мы выйдем на воздух, ей станет прохладнее.

Выбравшись из дома, мы стояли, пошатываясь, посреди переднего двора. Ночь выдалась мрачная. У Кэт был такой вид, будто она то теряет сознание, то снова приходит в себя. Причем с каждым разом мне было все труднее приводить ее в чувство. Она все время твердила: "Они хотят меня сжечь, но, кажется, мне удастся их не подпустить". Вдруг она совсем отключилась, и я никак не мог добиться от нее ответа. Мы были настолько отрезаны от мира, что не могло быть и речи о том, чтобы получить какую-то помощь извне. Ушел бы не один час, чтобы доставить сюда врача, к тому же — в этом не было никаких сомнений — никто не разбирался в псилоцибине лучше, чем мы сами. Ошеломляющим гештальтом ситуации было то, что мы каким-то образом оказались на грани жизни и смерти и все, что можно было предпринять, зависело только от нас, а времени почти не оставалось.

Тут я вспомнил, что за домом, возле того места, где мы обычно загорали, стоит большая кадка, куда стекали излишки дождевой воды. Несмотря на то что я отлично сознавал, какая смертельная опасность нам угрожает, мне потребовалось до отказа напрячь свои мыслительные способности, чтобы сообразить, нужно вылить воду на Кэт. И как только меня это осенило, беспорядочное кружение мира словно обрело направление. Одним махом я поднял Кэт и, спотыкаясь, потащил мимо утыканных шипами пальм, которые в темноте выглядели порождениями фантазии. Со стороны это, должно быть, выглядело до крайности уморительно: мои трусы на резинке спустились до самых щиколоток, так что я вышагивал с голой задницей на негнущихся ногах, будто чудище из "Франкенштейна", неся на руках бесчувственную Кэт.