Карл Юнг: КРАСНАЯ КНИГА

Я должен понять, что и осадок моих мыслей, снов — это речь моей души. Я должен хранить их в сердце, возвращаться снова и снова в своем уме, как к словам самого дорогого мне человека. Сны — направляющие слова души. Почему же мне тогда не любить сны и не обращаться к их загадочным образам в дневных беседах? Вы думаете, что сны глупы и нескладны. Что прекрасно? Что нескладно? Что умно? Что глупо? Дух этого времени ваша мера, но дух глубин превосходит и объемлет его. Только дух этого времени знает разницу между большим и малым. Но эта разница неверна, как и дух, различающий ее.

Дух глубин даже научил меня действовать и принимать решения в зависимости от снов. Сны проложили путь для жизни, они определяют вас, хотя вы и не понимаете их язык. [50] В 1912 г. Юнг поддержал идею Медера (Maeder) о предсказательной функции снов. В обсуждении в Цюрихском Психоаналитическом Обществе 31 января 1913 г. Юнг сказал: «Сон — это не только исполнение инфантильных желаний, он также символизирует будущее… Сон предоставляет ответ через символ, который нужно понять». О развитии Юнгом теории снов см. « Jung and the Making of Modern Psychology: The Dream of a Science» , § 2 Иной захочет выучить этот язык, но кто ему может научить? Одного изучения недостаточно, в сердце есть знание, которое дает глубокое понимание. [51] Это напоминает знаменитое высказывание Блеза Паскаля: «Мы познаем истину не только разумом, но и сердцем» («Мысли»). Копия работы Паскаля у Юнга содержит множество примечаний на полях. Знание сердце не найти в книгах и устах учителя, оно растет из вас, как зеленое семя из темной земли. Изучение свойственно духу этого времени, но этому духу никогда не постичь снов, поскольку душа там, где изучению не место.

Но как мне обрести знание сердца? Это знание можно обрести, только прожив свою жизнь сполна. Вы живете сполна, если вы также живете тем, чем никогда еще не жили, но оставляете другим жить или думать. [52] В 1912 г. Юнг утверждал, что изучения недостаточно, если хочешь стать «знатоком человеческой души». Чтобы сделать это, надо «отложить точную науку и отбросить мантию ученого, попрощаться с исследованиями и с человеческим сердцем странствовать по миру, через ужасы тюрем, сумасшедших домов и больниц, через темные пригородные пабы, бордели, подпольные казино, салоны высшего общества, биржи, встречи социалистов, церкви, возрождения и экстазы сект, испытать любовь, ненависть и страсть всех видов в собственном теле» («Новые пути психологии», CW 7, § 409). Вы скажете: «Но я не могу жить или думать так, как другие живут и думают». Но вы должны сказать: «Жизнь, которую я еще могу жить, я и должен жить, и мысли, которые я еще могу думать, я и должен думать». Дело в том, что вы хотели бы сбежать от себя, оставив многое непрожитым. [53] В 1931 г. Юнг комментировал патологические последствия непрожитой жизни родителей на детях: «Что обычно имеет сильнейший душевный эффект на ребенка, так это жизнь, которую его родители… не прожили. Это утверждение покажется несколько поверхностным и неглубоким, если мы не добавим с оговоркой: та часть их жизней, которая могла бы быть прожитой, но не была прикрыта некими банальными оправданиями». Но вам не сбежать от себя. Все это остается с вами и требует исполнения. Если вы притворяетесь слепым и глухим к этому требованию, вы притворяетесь глухим и слепым к самому себе. Так вам никогда не достичь знания сердца.

Знание сердца — это знание того, каково ваше сердце.

У коварного сердца вы научитесь коварству.

У доброго сердца вы научитесь доброте.

Итак, чтобы ваше понимание стало совершенным, учтите, что сердце ваше не доброе и не злое. Вы спросите: «Что? Мне жить и злом?»

Дух глубин требует: «Жизнь, которую вы еще можете жить, вы и должны жить. Дело в благополучии, но не в вашем, не в благополучии других, но лишь в самом благополучии».

Благополучие между мной и другими, в обществе. Я тоже жил тем, чего не делал раньше, но еще мог сделать. Я жил глубинами, и глубины заговорили. Глубины научили меня иной истине. Она для меня как слившиеся разумное и бессмысленно.

Я должен был осознать, что являюсь лишь выражением и символом души. В смысле духа глубин я, какой я есть в видимом мире — символ своей души, я всецело раб, полностью подчинен, совершенно послушен. Дух глубин учил меня говорить: «Я слуга ребенка». Через это я научился предельному смирению, чего мне больше всего требовалось.

Дух этого времени, конечно, позволил мне поверить в свой разум. Он дал мне увидеть себя в образе лидера с созревшими мыслями. Но дух глубин учит меня, что я слуга, действительно слуга ребенка. Эта максима была для меня невыносима, я ее ненавидел. Но мне пришлось признать и принять, что моя душа — ребенок, и что мой Бог в моей душе — ребенок. [54] На семинаре в 1925 г. Юнг объяснял свои мысли в это время: «Эти идеи об аниме и анимусе постоянно вели меня все глубже в метафизические проблемы, и многие вещи требовали пересмотра. В то время я стоял на кантианских основах, что есть вещи, которые никогда не могут быть разрешены, и потому о них не следует размышлять, но мне казалось, что если я найду такие определенные идеи относительно анимы, это было бы все равно, что сформулировать концепцию Бога. Но я не могу придти ни к чему удовлетворительному и временами думал, что фигура анимы — это божество. Я сказал себе, что, возможно, изначально люди имели женского Бога, но устав от подчиненности женщинам, одолели этого Бога. Я практически свел всю метафизическую проблему к аниме и воспринимал ее как духа-властителя психики. Так я вступил с собой в психологический спор относительно проблемы Бога» («Аналитическая психология», стр. 46).