Дэрил Шарп - Психологические типы. Юнговская типологическая модель

Такое бессознательное чувство может быть восхитительным и удивительным, равно как и совершенно тягостным, когда оно направлено на другое лицо Фон Франц (она, по ее собственному признанию, — интровертный мыслительный тип) говорит, что подчиненное экстравертное чувство проявляется как что-то вроде “липкой привязанности”

В то время как экстравертный мыслительный тип глубоко любит свою жену, но говорит вместе с Рильке (смотри выше стр. 48): “Я люблю тебя, но это не твое дело”, чувство интровертного мыслительного типа привязано к внешним объектам. Он мог бы поэтому сказать в манере Рильке “Я люблю тебя, и это твое дело Я сделаю это твоим делом!”. Подчиненное чувство обоих типов прилипчиво, и экстравертный мыслительный тип сохраняет такого же рода невидимую верность, которая может длиться бесконечно. Тоже самое истинно для экстравертного чувства интровертного мыслительного типа, за исключением того, что оно не будет невидимым. Это имеет сходство с клееобразным потоком чувства у эпилептоидного больного, тот же род прилипчивости, собачьей привязанности, которая, в особенности для самого возлюбленного, далеко не развлекатепьна. Можно сравнить подчиненную функцию интровертного мыслительного типа с потоком горячей лавы из вулкана — поток движется всего лишь пять футов в час, но на своем пути уничтожает все.

Подчиненное экстравертное чувство может тем не менее быть совершенно неподдельным Являясь недифференцированньм, оно примитивно, но нерасчетливо — “точно так же, как собака виляет своим хвостом”,— пишет фон Франц.

Такой человек, конечно, очень уязвим для любовного объекта. В фильме “Голубой аннгел” профессор средних лет влюбляется в молодую танцовщицу из кабаре, добрую, участливую соблазнительницу, которая превращает его в клоуна, представлющего ее номер. Он любит ее так сильно, что оставляет свою академическую жизнь и оказывается совершенно погубленным. Это хороший пример преданности подчиненному чувству, но также и своему плохому вкусу.

Как уже упоминалось выше, интровертный мыслитель склонен скорее затрагивать внутренние образы, нежели внешние факты. В “Голубом ангеле”, например, на профессора никак не действует та объективная реальность повседневной обыденности жизни танцовщицы, которая очаровывает его. В действительности та старается предостеречь его, но со своей интровертной ориентацией он не может отбросить свой собственный спроектированный образ ее; он видит ее как идеал, и все, что она делает или говорит, уже не имеет никакого значения.

Обратным образом, подчиненное экстравертное чувство проявляется в том, что другие чувствуют себя обесцененными и “невидимыми”. Юнг отмечает:

[Интровертный мыслительный тип], как и параллельный ему экстравертный случай, находится под решающим влиянием идей, которые вытекают, однако, не из объективно данного, а из субъективной основы. Он, как и экстравертный, будет следовать своим идеям, но только в обратном направлении, — не наружу, а вовнутрь. Он стремится к углублению, а не к расширению. По этому качеству он в высшей степени отличается и характеристически от параллельного ему экстравертного случая. То, что отличает другого, а именно, его интенсивная отнесенность к объекту, отсутствует у него иногда почти совершенно, как, впрочем, и у всякого интровертного типа. Если объектом выступает человек, то этот человек ясно чувствует, что он, собственно говоря, фигурирует здесь лишь отрицательно, т. е., в более мягких случаях, он просто чувствует себя лишним, в более крайних случаях он начинает понимать, что его, просто отстраняют. Это отрицательное отношение к объекту, — от безразличия до устранения, — характеризует всякого интровертного и делает само описание интровертного типа вообще крайне затруднительным. В нем все стремится к исчезновению и к скрытности.

Случайные знакомые интровертных мыслителей могут посчитать их невнимательными к другим и высокомерными, но те, кто понимает и принимает проницательный ум, оценит их дружбу весьма высоко. В поисках своих идей они обычно упрямы, не податливы для каких-либо влияний. Это сильно контрастирует с их суггестивностью (внушаемостью) в личных вопросах; как правило, они совершенно наивны и доверительны, так что другим ничего не стоит захватить у них преимущество и пальму первенства.