Дейл Карнеги - Как приобрести друзей и оказать влияние на людей

"О дa, я знаю, что это запрещено, - ответил я кратко, - но я не думал, что мой песик может здесь что-нибудь испортить".

"Он, видите ли, не думал! Закону плевать на то, что вы там думаете. Ваша собака может загрызть белку или укусить ребенка. На первый раз прощаю вам это, но если еще раз увижу в парке вашу собаку без намордника и поводка, вы будете объясняться по этому поводу в суде".

Я безропотно обещал повиноваться. И в течение некоторого времени соблюдал обещание. Но ни Рексу, ни мне не нравился намордник, и мы с ним решили положиться на удачу. Все шло превосходно до поры до времени, но в конце концов мы попались. Однажды пополудни, спускаясь с Рексом по склону холма, я внезапно, к своему ужасу, увидел прямо перед собой его величество закон, восседающий верхом на лошади. Рекс был впереди меня и направлялся прямо к полисмену.

Я был застигнут врасплох на месте преступления. Понимая это, не стал дожидаться, когда полисмен откроет рот. Я опередил его и сказал: "Сэр, вы поймали меня с поличным. Я виноват. У меня нет ни алиби, ни смягчающих обстоятельств. Вы предупреждали меня на прошлой неделе, что оштрафуете, если я приведу еще раз собаку в парк без намордника и поводка".

"Ну, так уж и быть, - ответил довольно мягко полисмен. - понимаю, что очень соблазнительно пустить такую крохотную собачонку свободно побегать, особенно, когда вокруг - ни души".

"Конечно, это очень соблазнительно, - подтвердил я, - но ведь это - нарушение закона".

"Ничего, такая собачонка никому не принесет вреда", - возразил полисмен.

"А вдруг она загрызет белку?" - заметил я.

"Ладно, ладно. По-моему, вы уж чересчур серьезно отнеслись к этому, - заключил он. - Вот что скажу вам. Гуляйте с нею по ту сторону холма, где я не буду вас видеть, и забудем об этом".

Полисмен, как и все люди, желал чувствовать свою значительность, и когда я стал покаянно осуждать себя, у него остался единственный способ дать пищу этому чувству - это проявить великодушие.

Но представьте, что я пытался бы искать для себя оправдание. Полагаю, что вам нетрудно будет представить и результат, если вы когда-нибудь имели счастье спорить с полисменом.

Вместо того, чтобы ломать об него копья, я признал, что он абсолютно прав, а неправ я. Признал это сразу, откровенно и искренне. И дело окончилось самым джентльменским образом: он принял мою сторону, а я - его.

Самому лорду Честерфилду трудно было бы проявить большую любезность, чем проявил по отношению ко мне этот конный полисмен, только за неделю до того грозивший отдать меня в руки правосудия.

- 85

Когда мы чувствуем, что нам собираются устроить хорошую головомойку, не лучше ли опередить обвинителя и сделать это собственноручно? Не легче ли вынести самокритику, нежели выслушивать порицания из чужих уст?

Скажите сами себе все то, что намеревается, по вашему мнению, сказать ваш обвинитель, скажите раньше, чем собирается это сделать он, и вы лишите ветра его паруса. Ставлю сто против одного, что он сменит свою позицию на более великодушную и обнаружит готовность смягчить вашу вину и даже полностью простить вас, как поступил этот конный полисмен, который простил нас с Рексом.

Фердинанд И. Уоррен, художник, подвизающийся на поприще рекламы, применил этот metoд, чтобы заставить капризного и придирчивого заказчика сменить гнев на милость.

"Очень важно, когда имеешь дело с рекламой или плакатом, быть безукоризненно точным в изображении деталей", - говорил мистер Уоррен, рассказывая эту историю.

"Некоторые заказчики требуют, чтобы их поручения были выполнены в самые сжатые сроки, а в подобных случаях трудно избежать мелких неточностей, являющихся хотя и незначительной, но ошибкой. Я знал, в частности, одного директора ателье художественной рекламы, которому доставляло удовольствие изыскивать какие-нибудь погрешности в изображении малейших деталей. Частенько я покидал его кабинет, до глубины души возмущенный не столько самим фактом критики моих ошибок, сколько формой, в которой это делалось. Недавно я отправил ему одну срочную работу, сделанную по его заказу. Вскоре он позвонил мне по телефону и попросил немедленно прийти к нему. Он сказал при этом, что я сделал что-то не так. Когда я пришел, меня ожидало именно то, что я предвидел и чего опасался. Он был откровенно враждебен и исполнен злобной радости в предвкушении предстоящей расправы. С раздражением он потребовал, чтобы я объяснил, почему мне вздумалось изобразить вот то и это так и вот эдак. У меня возникла прекрасная возможность применить только что проработанный на курсах метод самокритики. И я сказал: "Мистер имярек, коль скоро дело обстоит таким образом, для меня нет никаких оправданий. Я кругом виноват. Очень длительное время рисуя по вашим заказам, я обязан был лучше знать предъявляемые вами требования к работе. Мне стыдно за себя".