Леонид Гримак - Резервы человеческой психики. Введение в психологию активности

Важное значение имеет выработка новых целесообразных привычек. При этом привычка может быть и способом стихийного самопрограммирования, и методом целенаправленного самосовершенствования, если она формируется сознательно, с учетом жизненных перспектив и целей.

К существенным программирующим механизмам относится речь. О психофизиологических механизмах речи подробно говорилось при описании особенностей гипноза и аутогенных тренировок. Однако и в бодрствующем состоянии речь сохраняет важную регулирующую и программирующую функцию. Еще И. П. Павлов отмечал, что вторая сигнальная система есть высший регулятор человеческого поведения.

Среди множества форм словесной саморегуляции и самопрограммирования следует назвать самоодобрение и самопоощрение. Хотя эта форма саморегуляции более свойственна детям, определенное значение она имеет и для взрослого человека, закрепляя и усиливая положительное отношение к определенной программе собственного поведения или деятельности. Вспомним, как А. С. Пушкин, закончив трагедию «Борис Годунов», с величайшим удовлетворением воскликнул: «Ай да Пушкин, ай да молодец!»

Противоположная форма саморегуляции — самоосуждение и самонаказание. Являясь весьма действенным средством самовоспитания, она представляет собой необходимый элемент внутренней работы по развитию высокой требовательности к собственным программам деятельности. Однако следует при этом помнить, что высокая требовательность к себе не должна сочетаться с постоянным недовольством собой. Привычка к такой внутренней позиции может привести со временем к психическому дискомфорту, к неверию в собственные возможности, что нередко становится основой «комплекса неполноценности».

Среди других форм речевой саморегуляции назовем еще самоприказ, самопринуждение, самоподбадривание. Программирующая роль таких активаторов, даже если они реализуются в виде внутренней речи, достаточно высока. Это показано во многих психологических исследованиях (например, в области психологии спорта).

Могущество современного человека бесспорно. Вопрос лишь в том: прибавило ли ему это могущество внутренней уверенности, психического комфорта и душевного равновесия, уменьшило ли число жизненных проблем? Грандиозный всплеск человеческого интеллекта вылился в научно-техническую революцию, нередко порождающую монотонную деятельность и безликость жилищ, дефицит интимности в межличностных отношениях, избыток информации и физическую недогрузку. Безудержная деятельность человека серьезно угрожает экологическому равновесию.

Не учитывая всех последствий преобразования природы в «век техники», пишет белорусский писатель Алесь Адамович, «люди рискуют столкнуться с необратимыми отрицательными последствиями, результатами… Ну а человек, его «преобразование» — менее сложная, ответственная и рискованная деятельность? Если в обращении с неживой природой приходится быть столь осмотрительным, бережливым, то сколько уж надо знать, учитывать, сколько всего помнить, формируя общественное, человеческое сознание и саму жизнь общества!» [184] Адамович А. О войне и мире… — Новый мир, 1980, № 6, с. 235. .

В связи с вышесказанным встает и такой вопрос. А не являемся ли мы все свидетелями и жертвами дисгармонии между внешними и внутренними возможностями человека? Не слишком ли похож сегодняшний человек на ребенка, преждевременно ставшего обладателем чрезвычайно опасных игрушек? Кстати сказать, на ребенка он похож еще и тем, что его внимание большую часть времени направлено на выяснение отношений с внешним миром и лишь изредка — с самим собой. Он охотно переделывает окружающую природу и лишь в исключительных случаях вспоминает о своем собственном несовершенстве. Даже забота о здоровье ассоциируется в первую очередь с чисто внешними факторами: с таблетками, компрессами и т. п. И лишь иногда можно услышать о некой психической устойчивости в отношении заболеваний.

При этом считается, что именно физическая закалка определяет силу и устойчивость психики. Безусловно, она способствует ей, но не определяет. Нам приходилось видеть, как мастер спорта по боксу падал в обморок при предохранительной прививке, а тщедушный шахматист стоически переносил боль при обширной травме.