Эдуард Киршбаума - Психологическая защита

Б. Эксквизитные ситуации являются тем "прерывом постепенности" в жизни личности, которые представляют собой возможности перестройки ранее сложившихся структур деятельности, общения и структуры личностных свойств (системы отношений, установок, ценностных ориентаций) и выход на иное, более совершенное качество саморегуляции и взаимодействия с миром. В разрешении ситуации актуализируются возможности личности как субъекта своей жизни. Но это в том случае, если ситуация действительно творчески разрешается, стойко переживается (если ее невозможно разрешить).

В другом случае, патологическом, эксквизитные ситуации загоняют человека в болезнь. Второй, патологический, способ проживания эксквизита — это либо возврат к животному существованию, к обескультурива- нию, к потере человеческой сущности, либо выпад против своей культурной сущности через самоубийство, либо выход в собственные миры, иные реальности, ничего общего с этим миром, этим бытием, с этой культурой не имеющие. Правда, в последнем случае может происходить стыковка с творчеством: очень часто невроз и психоз изоморфны творчеству. Видимо, континуум переживаний эксквизитных ситуаций не линеен (творчество — патология), а представляет собой некий замкнутый круг, где границы между творческим и патологическим переживанием мира размыты.

Каждый человек, каждая культура нарабатывает свои уровни терпимости к эксквизитным ситуациям, ту степень овладения свободой, которая переносима культурой и индивидуальным сознанием. Чем нетолерантнее культура и личность к эксквизитам, тем больше вероятность наработки и использования третьего, психозащитного, способа проживания ситуации. В данном случае проблема, конфликт, стресс, кризис воспринимается в первую очередь как угроза личному благополучию, своему лицу, своей ранее сложившейся целостности; в этом случае весь мой психологический аппарат пытается защититься, отгородиться от таких ситуаций, а если я нахожусь уже в этой ситуации, то скорее, скорее снять психический дискомфорт, напряжение — этот атрибут переживания эксквизита. И вот тут определяющим моментом в активности является психологическая защита.

Тут мы предлагаем обратиться к становлению категориального аппарата психологической защиты, рассмотреть ее как предмет научных исследований.

История становления проблематики защитных механизмов психики в психологии противоречива и даже драматична. Анализ литературы по данному вопросу позволяет выделить несколько причин, по которым столь противоречиво определялся статус психологической защиты как предмета научных исследований и практики.

Во-первых, как научный факт явление психологической защиты впервые было зафиксировано в парадигме психоаналитической концепции. А отношение к ней в академической психологии, в том числе и в нашей отечественной, неоднозначно.

Был период (примерно первая треть XX века), когда у нас переводили, печатали работы З.Фрейда и других адептов глубинной психологии. Существовали даже попытки соединить психоанализ и марксизм, попытки, которые показали свою несостоятельность как у нас, так и за рубежом. Существовали у нас (за рубежом они плодотворно продолжаются) попытки приложения постулатов психоанализа даже в педагогике. Примечательно, что в "Очерке психологии", написанном С.В.Кравковым для педагогов, первейшая задача педагогов виделась автором в способствовании сублимации "ущемленных" аффектов в "наши культурно-ценные активности" [29]. Н.К.Крупская, которую трудно обвинить в симпатиях к психоанализу, однажды выступала в прениях по докладу Залкинда, прочитанному в обществе педагогов-марксистов в 1932 году. Среди всего прочего она заявила: "Но у Фрейда есть ведь некоторые вещи. Может быть, я недостаточно знаю, но по-моему, очень большое значение имеет выяснение его отношения между подсознательными импульсами и сознательными. Эта сторона очень интересна у Фрейда. Если мы у идеалиста Гегеля берем очень много, то, может быть, и у чуждого материализму Фрейда все же отдельные интересные мысли надо взять и переработать их с нашей материалистической точки зрения. Вопрос о переводе подсознательных импульсов поведения человека в сознательные очень важен с педагогической точки зрения" [36]. Увы, уже тогда это выступление в оправдание Фрейда было редким исключением. Затем наступило примерно тридцатилетнее молчание относительно психоанализа. И лишь только в конце 60-х годов в советской и зарубежной марксистской психологии за психоанализом стали признавать способность ставить и решать крупные психологические проблемы, которые ускользали от внимания других психологических школ и направлений [5, 22]. Б.ФЛомов снисходительно указывал на то, что в метафорических психоаналитических описаниях закономерностей функционирования психического, которые подменяют научно строгие формулировки, содержатся "зерна объективной истины" [33].