Берт Хеллингер - Источнику не нужно спрашивать пути

Вопрос о смысле жизни предполагает, что жизнь ценна не сама по себе, а тем, чему она служит. Но жизнь появляется, и вот она здесь, и ценна она тем, что появилась, и ничем другим. Она ценна сама по себе, я так считаю. Вопросом о смысле жизни задается тот, кто не в ладу с собой. У того, кто в ладу с собой, такой вопрос не возникает.

В конце удачного развития или созревания вопрос о смысле отпадает сам собой. Виктор Франкл много занимался смыслом. Я долго этого не понимал. Недавно Джеффри Зейг в некрологе написал о своей встрече и беседе с Виктором Франклом. Тогда я понял, что Франкл имел в виду, говоря о смысле. Смыслом для него было то же, что я называю гармонией. Кто гармоничен, тот полон. Жизнь полна всегда. «Я» часто негармонично. «Я» медленно соединяется с движением жизни и тогда приходит в гармонию с ним. Вопрос о смысле неактуален, если человек гармоничен.

ВРАЧ, ЖЕНА ВРАЧА: В дополнение я бы хотела сказать, что младший из моих детей был однояйцовым близнецом, брат-близнец которого погиб во время шестого месяца беременности.

Мой муж и я, глядя на ультразвуковое изображение, видели, как сердцебиение одного из близнецов становилось все слабее и слабее. Второй близнец (который родился и жив сейчас) обнял брата и держал его до тех пор, пока тот не умер. Затем он отодвинулся на другую сторону. После этого долгое время было очень тихо, ребенок почти не шевелился. Мы видели, что он жив и здоров, но он не шевелился месяцами и не рос, так что мы не верили, что ребенок родится здоровым, потому что он очень мало весил. Беременность длилась на четыре недели дольше рассчитанного срока, в последние недели ребенок набирал вес, пока не достиг нормальной массы. Выживший ребенок никогда не нарушал пространства, которое занимал до своей гибели его брат. Это можно было видеть по течению беременности. Мой живот просто был сдвинут в одну сторону, потому что ребенок не нарушал пространства, которое раньше занимал его брат. Родившийся ребенок получил все имена, в том числе те, которые должен был носить его брат, т. к. все имена были выбраны заранее.

У меня несколько непривычное представление о душе. Я думаю, что мы находимся в душе, вопреки распространенному представлению, что душа находится внутри нас. Большая душа, что бы это ни было, определяет и призывает каждого для служения ей. Некоторым достается легкая служба, некоторым — трудная. Некоторые служат созиданию, а некоторые разрушению, их служба ужасна. Но в обоих случаях речь идет об одной и той же службе. С точки зрения Большой Души, это одна и та же служба. Никто не в силах противостоять этой душе.

Есть люди, которые считают, что весь мир у них в руках. Как будто бы есть люди, которые могут уничтожить мир, если захотят; как будто бы есть люди, которые могут спасти мир, если захотят. Такие люди оторваны от потока.

Мы все вплетены в поток своей судьбы, какой бы она ни была, у каждого свое предназначение, которое он воспринимает только как свое. Об этом представлении один великий терапевт сказал: «Каждый находит песню, которую должен спеть». Поющий эту песню всегда удовлетворен, глубоко удовлетворен, не важно, в чем его предназначение.

Это имеет отношение и к моему пониманию преступников и жертв: и те, и другие находятся на службе. Если воспринимать их серьезно, понимаешь: у них одна и та же служба. Хорошие — так называемые хорошие — и плохие — все несут одну службу. Такое понимание может положить конец высокомерию и надменности. Когда человек в гармонии с собой, он уважает всех, и прежде всего себя самого.

Большие судьбы — это неизбежность. Однажды я сказал моему другу, известному психоаналитику, очень провокационную вещь: «Гитлер — посланец Божий». Это следствие описанного образа мыслей. Это трудно переварить. На это мой друг рассказал мне, что читал книгу, написанную соседом Гитлера по комнате. Книга называлась «Мой друг — Гитлер» или что-то в этом роде. Я сам не читал ее, но мой друг рассказал мне о ней. Друг Гитлера пишет в своей книге, что Гитлер, будучи молодым человеком, пошел в городе Линце на оперу Вагнера «Риенци. Народный трибун». После оперы он всю ночь бегал по Линцу и громко кричал: «Это моя судьба». Так и получилось. Для него это было неизбежно.

Заняв такую позицию, мы обретаем смирение и соглашаемся с миром таким, как есть, не претендуя на то, чтобы его улучшить. Большая душа управляет миром по своему усмотрению, как хочет. Мы только вплетены в то, чем она управляет.