Донна Наказава - Осколки детских травм. Почему мы болеем и как это остановить

В последних отношениях, считает Джон, он «был более назойливым, чем следовало».

– Простите? – не понимаю я.

– Мне нужно было, чтобы моя девушка говорила мне, что я в порядке. Странное требование, да? А на самом деле ничего странного – я просто устал от своей внутренней критики. То, что я раньше слышал от отца, теперь я и сам себе говорю. Я не могу избавиться от этого шепотка о собственном несовершенстве, поэтому я хотел, чтобы меня освободил от этого другой человек. «Джон, ты в порядке, Джон, ты классный, Джон, я люблю тебя» – эти слова могли бы меня вылечить. Но моя последняя девушка решила, что я нытик.

В прошлом году Джон наконец решил искать профессиональной помощи.

– Пока я рассказывал доктору о своей жизни, о том, что мечтаю о долгосрочных отношениях, я, почти что сорокалетний мужик, разразился рыданиями. У меня было такое чувство, что я никогда не выберусь из этой трясины.

Прощаясь со мной, Джон сказал:

– Нормальные родители должны восхищаться всем, что делает их ребенок, должны гордиться им. Может, в разумных пределах критика и необходима, но только высказанная с любовью и, главное, с ощущением, что все равно мой ребенок самый лучший. Иначе получится так, как вышло со мной. Ту искорку, которая убеждает детей в том, что они занимают в мире свое место, мой отец пытался загасить… вероятно, потому, что он сам не ощущал ее в себе.

Джон молодец, он сам во всем разобрался. Источником его проблем в личных отношениях действительно является отец, который внушил сыну, что он никому не нужен и ни на что не способен. У Джона, несмотря на его успехи в науке, выраженный комплекс собственной неполноценности, и этот комплекс преодолеть очень трудно. Трудно не потому, что у Джона «нет силы воли», здесь свою роль играет кое-что посущественней. Негативный детский опыт создает серьезные функциональные изменения на участках мозга, управляющих распознаванием наших собственных ощущений, потребностей и желаний и аналогичных чувств у других людей.

Негативный детский опыт создает серьезные функциональные изменения на участках мозга, управляющих распознаванием наших собственных ощущений, потребностей и желаний и аналогичных чувств у других людей.

Рут Ланиус, ученый-нейробиолог, руководитель отделения исследований посттравматического стресса в Университете Западного Онтарио (Канада), посвятила свою научную карьеру наблюдению за тем, как неврологические изменения мозга, развившиеся вследствие негативного детского опыта, влияют на способность взаимодействовать с другими людьми в течение жизни.

«Когда наш мозг находится в состоянии покоя, когда ничего серьезного не происходит – когда, скажем так, мы находимся в состоянии отдыха от острых чувств, – говорит Ланиус, – так называемая сеть пассивного режима работы мозга тихонечко гудит, как машина с прогревающимся двигателем. Сеть пассивного режима включает в себя участки, связанные с памятью, с формированием мыслей и с распознаванием мыслей и чувств других людей. Все эти участки связаны с нашим внутренним мышлением, и сеть пассивного режима всегда готова подсказать нам порядок действий: что уместно, а что нет в данной ситуации, а мы, прислушиваясь к подсказкам, можем подготовиться ко всему, что потребует от нас среда. И на этом этапе подключаются участки мозга, которые связаны с восприятием себя, со структурой ощущений».

У людей, переживших детскую травму, связанную с унижением, сеть пассивного режима работы мозга отличается недостаточной взаимосвязанностью участков. Базовое самоощущение, восприятие глубинного «я» у них очень слабое. Кажется, что их мозг не может выбрать здоровый холостой режим, – или, если сказать иначе, не может обрести чувство равновесия.

Рут Ланиус говорит, что даже незначительный негативный опыт, пережитый в детстве, может существенно повредить нервные соединения. «На сканах нашего мозга видно, насколько хорошо связаны между собой участки в этой сети. Если связи слабые, человеку не хватает позитивного самоотношения и он всю жизнь будет не уверен в себе. А когда человек не уверен в себе, ему сложно строить с кем-то отношения».

Повторяющаяся травма создает ощущение беспомощности. Вследствие сбоев в сети пассивного режима дети не могут уйти из дома или от своих мучителей, они не могут «бороться или бежать» – вместо этого они впадают в «замороженное» состояние, или, другими словами, становятся эмоционально неподвижными.