Ролло Мэй - Смысл тревоги

Modern man is obsolete (New York, 1945), стр. 1. Хотя Норман Казенс говорит о «страхе», он описывает то, что я бы назвал словом «тревога». «Страх перед иррациональной смертью» является хорошим примером тревоги.

Arnold Toynbee, How to turn the tables on Russia, Woman’s Home Companion за август 1949 года, стр. 30.

Reinhold Niebuhr, The nature and destiny of man (New York, 1941), стр. 182.

Ibid .

R. R. Willoughby, Magic and cognate phenomena: an hypothesis , в книге Handbook of social psychology (Worcester, Mass., 1935) стр. 498.

Ibid ., стр. 500.

Статистические данные Центра политических исследований при Колумбийском университете.

Этот вопрос рассматривается в главе 4.

Sigmund Freud, Introductory lectures on psychoanalysis , (New York, 1966), стр. 393.

Sigmund Freud, New introductory lectures on psychoanalysis , (New York, 1974), стр. 113.

Подробнее эта гипотеза, на которую мы опираемся, рассматривается в главе 6.

Ср. Rollo May, Historical roots of modern anxiety theories, в книге Anxiety (New York, 1950).

Другие аспекты развития современной культуры, имеющие отношение к теме тревоги (например, экономический и социологический аспекты), рассматриваются в главе 6. Краткая история возникновения и развития тех культурных факторов, которые определяют картину тревоги в современном обществе, приводится в главе 7. Этот материал может служить дополнением к настоящей главе.

Ernst Cassirer, An essay on man (New Haven, Conn., 1944), стр. 16.

Это положение рассматривается в главе 6.

The age of anxiety (New York, 1947), стр. 8.

Cassirer, op. cit ., стр. 16.

The Protestant era (Chicago, 1948), стр. 246.

Cassirer, стр. 16.

Определение эмоций, данное Спинозой, предвосхищает теорию Джеймса-Ланге: «Под эмоцией я понимаю телесные изменения, которые увеличивают или уменьшают, высвобождают или ограничивают силу действия тела, и одновременно — идеи, сопровождающие такие изменения». Происхождение и природа эмоций, «Этика».

Б. Спиноза, «Этика». Как упоминалось в главе 1, для Спинозы «свобода от страха» имела политический аспект.

Б. Спиноза, «Этика». Происхождение и природа эмоций.

Это утверждение Спинозы помогает нам увидеть, как сильно историческая ситуация, в которой живет человек, оказывает влияние на его страхи и тревогу. Можно было бы сказать, что жизнь, лишенная страха, в двадцатом веке — в эпоху атомной бомбы, тоталитарных режимов и болезненных социальных перемен — это свидетельство слабости ума или, точнее, интеллектуальной нечуткости, атрофии разума.

Б. Спиноза, «Этика». Сила эмоций.

Б. Спиноза, «Этика». Сила интеллекта.

Ср. Kurt Riezler, The social psychology of fear, Amer. J. Sociol ., май 1944, стр. 489. Примером такого конфликта, стоящего за тревогой, может служить описанный мною «разрыв между ожиданием и реальностью», который является причиной невротической тревоги в некоторых случаях, описанных во второй части книги.

Следует, однако, помнить, что культура семнадцатого века, когда жил Спиноза, отличалась от культуры девятнадцатого-двадцатого веков, и, что еще важнее, вера в разум Спинозы отличалась от выродившегося рационализма девятнадцатого века. Именно в девятнадцатом веке рационализм сопровождался отрицанием и вытеснением эмоций. Поскольку Спиноза интересен для нас как выразитель своей эпохи с ее верой в разум, тут следует добавить, что он отнюдь не был чистым рационалистом в современном смысле этого слова. Поскольку Спинозу интересовала также этика и мистическое, его идеи обретали более широкий и многомерный контекст, чего был лишен позднейший рационализм с его более ограниченным сознанием. Так, например, если проследить до конца за ходом рассуждений философа о преодолении страха (или тревоги), мы увидим, что каждый разрушительный аффект преодолевается с помощью более сильного конструктивного аффекта . Спиноза, любопытным образом смешивая мистику и рационализм, наивысшим конструктивным аффектом называет «интеллектуальную любовь Бога». Иными словами, преодолеть страх (и тревогу) можно лишь в том случае, если человек в конечном итоге опирается на религиозную установку, касающуюся всей его жизни в целом. Следует также упомянуть, что широта представлений Спинозы позволяла ему избежать дуализма души и тела, свойственного другим философам того времени.