Надежда Фёдоровна Калина: Лингвистическая психотерапия

Проблема бессознательного интересует человека с давних времен. Попытки описать психические факторы, которые, находясь вне актуального поля сознания, скрытно действуют в нем, предпринимались (с различных позиций и с разной степенью эффективности) в европейской традиции, начиная с ХУП века. Концепции бессознательного, сформулированные в трудах Г.В. Лейбница и И. Канта, противопоставляли это понятие сознательному восприятию и мышлению как источникам осознанных представлений, связывая его с интуицией и другими формами активности, коренящимися в “темных глубинах“ человеческого существа. Одной из первых фундаментальных работ в этой области была вышедшая в 1869 г. “Философия бессознательного“ Эдуарда фон Гартмана. Гартман, испытавший на себе сильное влияние Ф. Шеллинга и А. Шопенгауэра, считал бессознательное главным духовным началом жизни, приравнивая его к воле и божественному промыслу. И хотя идеи Гартмана скорее постулировали важность бессознательной детерминации человеческой активности, нежели вскрывали ее сущность и специфические черты, они, несомненно, повлияли на представления о нерасчленимости непосредственной жизненной реальности на сознательные (познаваемые) и недоступные рефлексивному познанию онтологические аспекты, составившие основу “философии жизни“ (А. Бергсон, В. Дильтей, Г. Зиммель, Л. Клагес, Ф. Ницше, О. Шпенглер и др.). Их работы, в свою очередь, заложили основу нового, неклассического типа рациональности, в рамках которой в середине ХХ столетия были сформулированы основные концепции бессознательного психического (К.Г. Юнг, Ж. Лакан, Ж. Делез, Ф. Гваттари).

Для конца ХІХ столетия характерными были споры о том, существует ли вообще бессознательное, и если существует – то в какой форме бессознательные психические феномены доступны наблюдению и регистрации? Наиболее прямо этот вопрос поставлен в работах Франца Брентано, чьи лекции по истории философии, логике, психологии и метафизике слушали такие видные ученые, как Карл Штумпф, Эдмунд Гуссерль, Алексиус Мейнонг, Зигмунд Фрейд, Христиан фон Эренфельс. Понимая сознание как единство всех одновременно существующих психических феноменов, как сознание об объекте , Брентано задается вопросом о “бессознательном сознании“ и формулирует его так: “Все психические феномены являются сознанием; но все ли психические феномены сознаются, или, быть может, существуют и бессознательные психические акты?“ (13, с. 46).

Обсуждая проблему онтологической реальности бессознательного, Брентано указывает на терминологическую путаницу, вследствие которой термин “неосознаваемые“ (представления, ощущения, психические акты) остается окказиональным у И. Гербарта, Г. Фехнера, Г. Гельмгольца, В. Вундта, А. Маудсли и др. исследователей, и пытается установить его узуальное значение, анализируя существующие в этой области представления вместе с сопровождающими их аргументами. Отметив, что бессознательные психические феномены могут быть причиной, следствием и особым аспектом конкретных фактов, регистрируемых в экспериментах, Брентано (в конце концов) интерпретирует бессознательное как функциональный феномен, опосредующий связь между содержанием сознания (представлением) и его интенцией (суждением). Такое понимание природы бессознательного позволяет философу резко отрицательно ответить на вопрос о возможности существования бессознательной психики: “Мы можем распространить функциональное отношение, найденное нами в случае осознанного представления между его интенсивностью и интенсивностью направленного на него внутреннего представления, на всю область сознательных душевных явлений. Повсюду явления – сопровождающие и сопровождаемые – обладают равной силой, а это доказывает, что в нас не существует ни одного психического феномена, о котором мы не имели бы представления “ (13, с. 76, курсив мой – Н.К.).

Однако, несмотря на присущий ей негативизм, точка зрения Брентано сыграла важную роль в развитии исследований бессознательного. Благодаря его работам (главным образом, цитируемой выше “Психологии с эмпирической точки зрения“ – одному из наиболее популярных европейских учебников начала века), появилась возможность нового, не-метафизического понимания природы и сущности бессознательных явлений. Их трактовка в качестве психических актов, не сопровождающихся сознательными представлениями (осознанием), стала основополагающей в глубинной психологии ХХ столетия. Эмпирические исследования бессознательного психического в Нансийской (И. Бернгейм, А. Льебо) и Сальпетриерской (Ж. Шарко, Ж.Ф. Бабински, П. Жане) школах клинической психологии, работы А. Бинэ, М. Принса, А. Фореля и, наконец, подход З. Фрейда исходили из этого конкретного понимания, оставив в стороне иррационалистические интерпретации бессознательного. Их черед пришел несколько позже, в 30-40 годы ХХ века, а к тому времени феноменология бессознательной психики была описана достаточно подробно. Таким образом, онтологический статус понятия “бессознательное“ с самого начала был связан с возможностью трансцендирования. Я покажу далее, что эта трансцендирующая позиция укоренена в сущностных, фундаментальных человеческих потенциях – системе языка и дискурсе субъекта.