Кэролайн Уилльямс - Мой продуктивный мозг [Как я проверила на себе лучшие методики саморазвития и что из этого вышло]

Но, когда Амар повторил это исследование в своей лаборатории, он получил другие результаты. На его взгляд, это могло быть связано с тем, что в его эксперименте участвовали люди обоих полов, а в оригинальном — только женщины. Ведь известно, что математическая тревожность больше свойственна женщинам, чем мужчинам. Хотя я тоже явно отреагировала нестандартно. Мое время реакции было примерно одинаковым вне зависимости от того, были слова обидными или радостными.

Тот факт, что негативные первичные сообщения влияют на людей, предполагает, что они работают примерно как негативные когнитивные искажения. Во второй главе я уже рассказала, как обнаружила, что мое внимание притягивалось к неодобрительным лицам, пропуская счастливые. Онлайн-тренинг помог мне исправить это искажение восприятия. Тренинг Амара должен помогать людям достигать подобных результатов — только в отношении своих математических способностей. «Это будет действительно интересно… Удастся ли нам научить людей с высокой математической тревожностью получать пользу от позитивных, а не от негативных первичных сообщений?» Пока что ответ не ясен, но именно в этом заключается цель подобных исследований: помочь людям если не полюбить математику, то по крайней мере не реагировать на цифры негативно, будь то сознательно («Я не люблю считать») или бессознательно («Ой, чего это я вдруг так быстро улепетываю из математического отдела книжного магазина?»). Амар согласен и подтверждает это, как обычно, осторожно: «Да, это был бы идеальный результат».

Хотя я и не почувствовала никакого влияния позитивных и негативных слов, скорость, с которой я решала, верно или неверно приведенное уравнение, во время стимуляции увеличилась на 200 миллисекунд (рис. 18). Опять же — это очень серьезное улучшение. «Увеличение скорости на 200 миллисекунд при сохранении точности ответов — это огромное достижение. Для сравнения: среднее увеличение скорости в моем предыдущем исследовании составило порядка 50 миллисекунд», — сказал Амар.

Опять же, в отношении этих результатов может возникнуть много возражений. В частности, вот что написал Амар в комментарии к результатам: «Самое важное — твои показатели во время второго подхода были намного лучше, чем во время первого. Конечно, вовсе не обязательно, что это было связано исключительно со стимуляцией. Чтобы действительно определить, в стимуляции ли дело, нам нужно было бы собрать еще около 120 участников, 60 из которых выполняли бы такие же задания со стимуляцией, а другие 60 — с плацебо. И только если улучшения вследствие настоящей стимуляции были бы значительно больше, чем при ее отсутствии, мы могли бы сказать, что этот эффект вызван именно ей».

Мы не измеряли уровень кортизола, поэтому я не знаю, ослабла ли после стимуляции стрессовая реакция на уравнения, как у волонтеров из исследования Амара. Хотя после тестирования я намного меньше обычного переживала о результатах. Впрочем, это вполне может быть связано с тем, что я уже ознакомилась с заданиями и знала, что могу справиться с некоторыми из них, а может, даже и с подавляющим большинством. И 96 % правильных ответов в повторном тестировании только укрепили мою уверенность в себе.

Но, вообще-то говоря, не так уж важно, что именно помогло мне меньше бояться тестов: стимуляция или решение математических задачек. Как верно подметил Амар, занятия математикой и есть стимуляция мозга. Иными словами, подключаться к электродам вовсе не обязательно, хотя, по-видимому, это помогает.

Не важно, что запускает этот процесс. Но как только ваша уверенность в своих силах начинает расти, она запускает благотворный цикл. Если верить Амару, вполне возможно улучшить свои математические способности без каких бы то ни было усилий. Кстати, перед очередным моим тестированием он признался, что раньше ужасно боялся всего, что связано с математикой, — для человека, мечтающего о научной карьере, качество очень вредное. Но, к счастью, эту проблему он ликвидировал. «Как ты этого добился?» — спросила я в надежде услышать слова мудрости, которые укажут мне дальнейший путь. Он улыбнулся, зашел в лифт и ответил: «Я занимался».

Тренировался, значит. То есть в математике не нужны никакие высокие технологии. Редактор Шон был всегда прав: мне просто нужно было избавиться от фатализма насчет «мозга гуманитария» и тренироваться. Кстати говоря, это заставило меня вспомнить о стиле мышления, направленном на развитие, на упоминание о котором я наткнулась в обсуждениях тренингов оперативной памяти. Способность людей получить пользу от когнитивного тренинга очень сильно влияла на их представления о том, возможно ли в принципе добиться улучшений, вне зависимости от их исходных способностей. Но, с другой стороны, если вы не будете верить, что ваши навыки можно развить, то вряд ли будете тратить на это время, — и постепенно ваши представления о том, что вы плохи в какой-то области, подтвердятся.