Екатерина Мурашова - Ваш непонятный ребенок

Самое главное, что я узнала из первой беседы с Леной, — что в течение пяти лет девочка занималась сначала в секции легкой атлетики, а потом баскетболом, имела первый юношеский разряд. В прошлом году во время тренировки в спортлагере повредила связку. О прыжках пришлось надолго забыть.

— И много по времени ты тренировалась, когда занималась в спортшколе? — спросила я.

— Еще бы, — усмехнулась Лена. — Шесть раз в неделю. Три четыре часа в день. Иначе никаких результатов не будет.

— А для тебя были важны именно результаты?

— Конечно! — широкие плечи взлетели к самым ушам в недоуменном пожатии. — А зачем еще спортом заниматься? Чтобы победить!

— И как же это ты все успевала?

— Да как-то так все получалось. Прибегала из школы, быстро делала что-то из уроков, потом сразу на тренировку, брала с собой спортивную форму и все рэперские приколы. После тренировки переодевалась и ехала на Елизаровскую. Там наши тусуются. Ну, потусовалась — и домой. Хорошо было…

— А теперь?

— Теперь не так все как-то…

Привыкшая в течение пяти лет к чрезвычайно жесткому режиму дня, к огромным физическим нагрузкам, не слишком развитая интеллектуально, но честолюбивая и целеустремленная девочка оказалась буквально выбита из колеи неожиданной травмой. Не заполненные никакой деятельностью временные промежутки вызывали иллюзию одиночества и покинутости. С родителями никогда особого контакта не было. За пять лет они привыкли к тому, что старшая дочка при деле, сама регулирует свой день, и фактически не обращали на Лену внимания. Одноклассники Лениных спортивных страстей тоже не понимали, хотя, может быть, девчонки и радовались втихомолку тому, что гордая, самолюбивая Лена, несмотря на все свои спортивные успехи, которые были гордостью школы, упала-таки «мордой в салат».

Оставалась только музыкальная тусовка. Но и там Лена чувствовала смутное неудовлетворение. Отношения на Елизаровской были поверхностными и неверными, как весенний лед. «Лезть в душу» не рекомендовалось. Те, у кого были деньги, могли чем-то угостить остальных, но никогда не раскрывали источников своих «доходов». Спрашивать считалось неприличным. В спортивном сообществе все было устроено иначе. Там — все на виду, и проблемы одного становились проблемой команды. Решали их тоже сообща, в раздевалке, методом мозгового штурма. К тому же — и это, по мнению Лены, было все же самым важным — в спортшколе занимались делом. А теперь у Лены этого дела не было. Она потеряла его вместе со своей референтной группой.

Однако сдаваться и жаловаться на жизнь не в характере Лены. Она сменила увлечение и занялась рок-н-роллом. Там — большие физические нагрузки, важна техника. Танцевала с такой же искренностью и самоотдачей, как и занималась спортом. Быстро пришел успех. Появились новые друзья. Вроде бы все складывалось хорошо… Но вот все опять рухнуло.

Мы анализировали с Леной каждую мелочь, не торопились. С трудом, но весьма уверенно шевелились Ленины слегка под заржавевшие мозги. С трогательным детским удивлением она встречала каждую новую мысль, каждый поворот проблемы. «Да, это все, конечно, была не дружба. Так, реакция группирования… Как у павианов», — с мстительной радостью повторяла Лена. «И я — павиан, — с грустью признала она в другой раз. — Это мне урок. Я же старалась им понравиться. Раньше это ведь я брала, помалу. Получилось — воровала. Чтобы купить кока-колы, чипсов — чтобы принять их как положено. Понимаете? А они…»

Но что же теперь делать? В спорт уже не вернуться, не нагнать. Лена всегда была ориентирована только на победу, процесс ради процесса — это не для нее.

— А что там у тебя с учебой? Мама жаловалась…

— Да, подзапустила, конечно. Вот смешно — тренировалась и все успевала. Теперь не делаю ни черта и ничего не успеваю…

— А что ты планируешь делать после школы?

— Не знаю, как-то не думала. Поступать куда-нибудь…

— Слушай, но ведь с такими оценками и с такими знаниями, как у тебя сейчас, никуда в приличное место тебе не поступить. На спортивные достижения тебе теперь надеяться нечего… Придется идти, куда берут — тебе оно надо? — Я сознательно играла на Ленином самолюбии. Девушка не особо одарена, но очень упорна. Почему бы и нет?

— Вы так думаете, да? — встревожилась Лена. — А если я нагоню? Позанимаюсь?

— Ну, не знаю, — я с сомнением покачала головой. — Смотря сколько уже упущено. Репетиторы вашей семье, насколько я понимаю, не по карману?