Томас Сас - Фабрика безумия

Ibid., p. xxi.

Ibid.

He ранее чем «где-то между 1910 и 1912 годами, — отмечал знаменитый гарвардский физиолог Лоренс Дж. Хендерсон (1878—1942), — в этой стране случайный пациент со случайным заболеванием, обратившись к случайно выбранному доктору, впервые в истории человечества имел больше шансов, чем пятьдесят из ста, получить пользу от этого обращения» (цит. по: Straus М. В. [ed.]. Familiar Medical Quotations, p. 302).

Мой анализ различий между ритуальными и техническими действиями тесно соседствует со стандартными антропологическими взглядами. В частности, см. кн.: Malinowski В. Magic, Science, and Religion. Английский антрополог Рэдклифф-Браун высказывается на этот счет так: «В любой технической деятельности адекватное заявление о цели отдельного действия или серии действий само по себе составляет удовлетворительное объяснение. Ритуальные действия отличаются от технических тем, что в каждый момент времени несут в себе какой-то экспрессивный или символический элемент... <...> моя точка зрения заключается в том, что позитивные и негативные ритуалы дикарей существуют и сохраняются, потому что они представляют собой часть механизма, с помощью которою - упорядоченное общество поддерживает свое существование, и служат утверждению фундаментальных общественных ценностей» (Radcliffe-Brown A. R. On Taboo 11 Parsons T. et al. [ed. j. Theories of Society, vol. 2, pp. 951—959; pp. 954, 958). Обсуждение различия между ритуальным и техническим действием в психоанализе см.: Szasz. S. Т. The Ethics of Psychoanalysis; особенно pp. 9—77.

См. гл. 13.

Сатана был именно еврейским демоном, описание которого часто включало в себя еврейскую шляпу или желтый значок. Тщательное историческое исследование Сатаны как еврея, а также евреев как учеников дьявола см.: Trachtenberg J. The Devil and the Jews.

Веруя в реальность не только Христа, но и Антихриста, средневековый разум, как отмечает Трахтенберг, доводил эту параллель до высшей точки, превращая последнего в «дитя союза между дьяволом и еврейской блудницей — в противоположность сыну Бога и еврейской девственницы» (Ibid., р.35). Трахтенберг воспроизводит ряд гравюр XV, XVI и XVII веков, изображающих сатанинские фигуры, отмеченные еврейским значком (Ibid., обложка, с. 30, 195).

Sartre J.-P. The Childhood of a Leader, in Intimacy and Other Stories, pp. 81—159.

Ibid., p. 156.

Sartre J.-P. Anti-Semite and Jew, pp. 26—27.

Ibid., p. 39.

Ibid., p. 44.

Ibid., p. 45.

Ibid., p. 51.

Сегодня трудно найти газету или медицинский журнал, в которых нельзя было бы натолкнуться на этот жаргон. Вот недавний пример: «По прошествии четверти века, на протяжении которой неврология и психиатрия двигались каждая своим путем... границы между ними становятся все менее и менее определенными» (Yahr М. Neurology [annual review] 11 Med. World News, 1968. Jan. 12, 1968, p. 129). Доктор Яр — профессор неврологии и декан колледжа врачей и хирургов Колумбийского университета.

Почему расплывчатость границ между неврологией и психиатрией — это хорошо, нам не сообщают: это должно быть самоочевидным. Церемониальный характер подобных утверждений становится вполне ясным, когда мы обращаем внимание на тех, кто их делает. Это всегда те, кто больше всего настаивает, что психиатрия — медицинская специальность, как любая другая. Конечно, ни один из этих людей не стал бы объявлять, что границы между проктологией и офтальмологией или гинекологией и нейрохирургией становятся «все менее и менее определенными», да еще и гордиться этим.

Ibid., р. 57.

По существу, мы сталкиваемся здесь с глубоко укоренившимся замешательством или нежеланием отличать описывающие утверждения от предписывающих, то есть от того, что должно быть, получение сведений о чем-то и получение приказа сделать что-то. Я рассматривал важность этих отличий в нескольких своих работах, например: Szasz Т. S. The Myth of Mental Illness; особенно с. 133—163.

Ханна Арендт определяет эту неспособность или нежелание находить различие между двумя категориями или лингвистическими формами как важную характеристику тоталитарных, в особенности нацистских идеологов. «Их превосходство, — пишет она, — заключается в способности немедленно превращать любое сообщение о факте в провозглашение цели. В отличие от массы, которой, например, требуется хоть как-то продемонстрировать низость еврейской расы, прежде чем ее можно будет уверенно призывать к убийству евреев, элитные образования понимают, что утверждение „все евреи скверные” означает, что всех евреев следует убить...» (Arendt Н. The Burden of Our Time, p. 372).