Барбара Брайен - Необыкновенное путешествие в безумие и обратно - операторы и вещи

Я призналась ей в своих опасениях.

– Да если ты помрешь, кому от этого прок, черт побери! Разбирай свои сумки, а потом сядем и попьем кофейку.

– А если за мной придет кто-нибудь из Операторов тех двоих, что покончили с собой?

– Это моя забота. Хочу тебе сказать, что в ближайшие дни в организации Громилы будет ряд отстранений, головы будут лететь направо и налево. Вот тут-то надо не прозевать свою выгоду. Будь в гуще, когда начинается бой.

Вернулся Простак.

– Они все трясутся, как осенние листы, – сообщил он. – Пожалуй, надо держаться возле Этой Самой, она мое алиби. Это мое постоянное задание, а все остальное меня не касается. Веришь, первый раз в жизни рад, что все это время был приставлен к одной из этих чокнутых.

Мне приходилось слышать, что людей иногда охватывает непреодолимое импульсивное побуждение совершать какие-то действия. Но когда это произошло со мной, до меня не дошло, что это работа Операторов. Ники как-то сказал мне:

– Когда не удается убедить Вещь что-то сделать, приходится применять такое средство, как компульс, и таким образом вынуждать ее действовать, как требуется.

Я проснулась глубокой ночью. Страх комком подкатил к горлу.

– Быстро собирай вещи, – приказал Простак. – Скорее. У нас совсем не остается времени.

Но не его слова вызвали у меня страх, он поднимался изнутри сам по себе, готовый прорваться наружу, как кипящий гейзер. Трясущимися руками я побросала вещи в сумку, вызвала такси и направилась на автобусную станцию.

Не успела я сесть в автобус, как ко мне присоединилась Кареглазая.

– Надо додуматься – ехать в такое место, как Пасадена! – изумилась она. – Я с тобой. Простак, кто тебе велел применить компульс?

– Велели и все, – угрюмо буркнул Простак. – Ты на машине? Если нет, садись в мою.

– Годится, – согласилась Кареглазая. – Ага, значит запахло паленым? А вдруг Эта Самая приедет в Пасадену, развернется и прямиком двинет обратно?

– Если она попытается это сделать, я снова применю компульс. У меня приказ. Все эти чертовы Вещи, что принадлежат нашей Западной организации, должны разъехаться кто куда.

Поездка не внушала мне особого беспокойства, но только я вошла в автобус, как у меня сразу заболела голова.

– Это все Медяк, – сказала Кареглазая. – Когда-то он работал у Гадли, но тот его выгнал. После этого он в отместку нападает на всякую Западную Вещь, что ему повстречается. Он здесь, в автобусе. Мы попробуем подъехать поближе и пришибем его.

Но Медяк пришиб Простака.

– Ах ты, чертов шакал, – заорала Кареглазая. – Ты у меня за решетку сядешь, если не отвяжешься от этой Вещи.

Я вспомнила, что у Гончих водитель одновременно является и полицейским, который должен обеспечивать безопасность Операторов.

– Почему ты водителю не пожалуешься? – спросила я у Кареглазой.

– Да потому что водитель – Вещь, и к тому же сволочь. Такое случается один раз на тысячу поездок, и надо же, чтобы нам достался этот самый раз.

Голова болела все сильнее, внутри все горело и пульсировало. Голос Кареглазой вдруг смолк. Но голоса Медяка я тоже не слышала. Видно, он все свои усилия направил на мою голову. Когда мы прибыли в Пасадену, снова раздался голос Кареглазой, к которому присоединился хриплый шепот Простака.

– Он ей все синапсы в голове переломал, – произнесла Кареглазая. – Я натравлю на этого Медяка Щит. Это ему просто так с рук не сойдет, не будь я Кареглазая.

Было такое ощущение, что у меня на плечах не голова, а муравейник.

– А что будет, если переломать синапсы?

– Их можно отремонтировать, за его счет, конечно. Вот подонок, он ведь запросто мог тебя убить.

– Ужас! – потрясенно прошептал Простак, видимо, тоже заглянув мне в голову. – Страшное дело, лучше не смотреть.

После минутного молчания Кареглазая промолвила, растягивая слова:

– Да, потребуется много времени. Что тут говорить, времени надо много.

– Времени для чего? – спросила я с нарастающим страхом. Это уже был мой собственный страх, без всякого побуждения.

– Он соскоблил всю решетку до самой кости, – произнес Простак. -Остался только макушечный узел.

Болван. Я чувствовала, что этим кончится.

Следующим рейсом я возвратилась обратно, спокойная, полумертвая. Случилось худшее и больше не о чем беспокоиться.

Смуглянка и другие соседки тут же пришли ко мне и, заглянув в голову, стали сокрушаться, проклинать Медяка и утешать меня.

– Да ты не убивайся, – успокаивала меня Смуглянка. – Правда, не один месяц понадобится, чтобы выросла новая решетка, но зато потом все будет в порядке.