Кристофер Дэр - Пациент и психоаналитик - основы психоаналитического процесса

Со времени появления работ Стрейчи, и особенно благодаря сочинениям Мелани Клейн, растет тенденция сосредоточивать при анализе внимание более или менее исключительно на интерпретации переноса (Gill, 1982; Joseph, 1985). Но в последнее время наблюдается возобновление интереса к экстратрансферентным интерпретациям. В своем весьма содержательном обзоре этой темы Блюм (Blum, 1983) пишет по этому поводу:

«Экстратрансферентная интерпретация – это вид интерпретации, в определенном смысле лежащей вне отношений аналитического переноса. Хотя интерпретативное разрешение трансферентного невроза является центральной сферой аналитической работы, перенос не занимает центральное место в интерпретации, равно как он не является и единственной эффективно мутирующей (mutative) интерпретацией или всегда наиболее значимой интерпретацией…Экстратрансферентная интерпретация по своему месту и значению не является просто вспомогательной, подготовительной или дополнительной по отношению к трансферентной интерпретации. Анализ переноса играет существенную роль, но Экстратрансферентная интерпретация, включающая генетическую интерпретацию и реконструкцию, также необходимы… Аналитическое понимание должно охватывать накладывающиеся в некоторых аспектах друг на друга трансферентную и экстратрансферентную сферы, фантазию и реальность, прошлое и настоящее. Приверженность некоторых психоаналитиков к анализу исключительно переноса несостоятельна и может привести к искусственному сведению всех ассоциаций и интерпретаций к трансферентному шаблону и к идеализированному сумасбродству двоих (folie a deux)».

В дискуссии «Значение экстратрансферентной интерпретации» (сообщение Halpert, 1984) Стоун замечает, что «есть ситуации, в которых переносы могут возникать сами спонтанно в обыденной жизни пациента и вне какого-либо участия в аналитическом процессе, и интерпретация таких переносов может внести ценный вклад в психоаналитический процесс, вклад, выходящий за пределы непосредственного терапевтического эффекта». Лейтес указывает на то, что «не все, что говорит пациент, латентно связано с психоаналитиком… чувства, испытанные когда-то в детстве к ключевым фигурам его прошлого, вновь вызванные к жизни с помощью психоанализа, могут быть адресованы и другим лицам, и эти переносы не всегда являются смещениями переноса на аналитика». Тем не менее, центральность трансферентной интерпретации не вызывает сомнений у большинства психоаналитиков, и, как говорит об этом Грей, «чем более анализ фокусируется вокруг данных по мере того, как они возникают в аналитической ситуации, тем более эффективной становится интерпретация».

Когут и школа психологии самости обращают особое внимание на специфическую технику, разработанную для проведения анализа пациентов с нарцистическими отклонениями, а также пациентов с пограничными случаями. Орнстейн и Орнстейн (Ornstein & Ornstein, 1980) пишут:

«Психоаналитическая психология самости расширила теоретически и клинически центральные понятия психоанализа – понятия переноса и сопротивления, и наряду с этим произошли решительные двойные изменения, касающиеся того, как мы формулируем и фокусируем наши клинические интерпретации. Это был сдвиг (а) от единичных интерпретативных высказываний к более объемным реконструкциям или, как мы сказали бы сейчас, реконструктивным интерпретациям; и (б) от преимущественно обосновываемого дедуктивно (inferential) к преимущественно эмпатическому методу наблюдения и коммуникации».

Хотя трудно поверить, что психологи самости психоаналитической ориентации могут быть более эмпатичными, нежели другие аналитики, очевидно, что они считают способность к эмпатии важным качеством, наличие которого пациент должен чувствовать при проведении интерпретации. Более того, поскольку большое значение придается дефицитам, пережитым в раннем возрасте (в отличие от конфликта), эмпатические реконструктивные интерпретации являются «существенным аналитическим инструментом, независимо от того, основывается ли психопатология пациента на конфликте или на дефиците (Ornstein & Ornstein, 1980). Несмотря на то, что Когут (Kohut, 1984) подчеркивает значение эмпатии психоаналитика, в действительности он придерживается той точки зрения, что эмпатия психолога самости не отличается от эмпатии, используемой психоаналитиками, которые психологами самости не являются. Однако он добавляет: „Я знаю, что целый ряд моих коллег – психологов самости – не согласится с моим отрицательным ответом“.