Олдос Хаксли - Возвращение в дивный новый мир

«Если нация хочет одновременно невежества и свободы, — писал Джефферсон, — то она хочет невозможного. Народ не может быть в безопасности, если у него нет информации. Там, где есть свобода слова и где каждый может прочитать газету, царит безопасность». Примерно в то же время еще один страстный почитатель разума, живший по другую сторону Атлантики, говорил примерно то же самое. Вот что писал Джон Стюарт Милл о своем отце, философе-утилитаристе Джеймсе Милле: «Столь сильной была его вера во власть, которую обретает разум над человеческими умами, что он считал, будто можно получить все, если только все население будет уметь читать, и если позволено будет, обращаясь к народу, высказывать любое мнение устно или письменно, и если народ сможет голосованием избирать законодательство, чтобы претворять в жизнь обретенные мнения». Там царит безопасность, там можно получить все! И снова слышатся отзвуки оптимизма восемнадцатого века! Джефферсон, надо признать, был не только оптимистом, но и реалистом. На собственном горьком опыте он узнал, что бывают случаи, когда свободой прессы позорно злоупотребляют. «Сейчас нельзя верить ничему из того, что пишут в газетах», — заявлял он. И все же настаивал, что «в вопросах истины газета выполняет благородную роль, способствуя одновременно и развитию науки, и гражданской свободе». В общем, средства массовой информации не хороши и не плохи, это просто фактор, а его могут использовать во благо или во вред. В одних руках газеты, радио и кино могут стать необходимым условием выживания демократии. В других — занять почетное место в арсенале диктатора. В области средств массовой информации, как и почти во всех производственных областях, технический прогресс навредил маленькому человеку и помог большому. Пятьдесят лет назад любая демократическая страна могла похвастаться обилием журналов, издающихся небольшим тиражом, и местных газет. Тысячи издателей по всей стране выражали независимые суждения. Тем или иным путем практически любой человек мог напечатать что угодно. На сегодняшний день пресса сохраняет свободу в юридическом смысле, но большинство малотиражных газет исчезло. Стоимость целлюлозы, современного печатного оборудования и гонорары новостных агентств слишком высоки для маленького человека. На тоталитарном Востоке установлена политическая цензура и средства массовой информации находятся под контролем государства. На демократическом Западе цензура — экономическая, и средства массовой информации находятся под контролем властвующей элиты. Цензура, устанавливаемая посредством высокой стоимости, и переход власти над средствами массовой информации к нескольким крупным концернам вызывает меньше нареканий, чем государственный контроль и правительственная пропаганда. Однако и такой метод, несомненно, не вызвал бы одобрения у демократа, разделяющего идеалы Томаса Джефферсона.

Раньше поборники всеобщей грамотности видели только два варианта: в пропаганде может содержаться или истина, или ложь. Они не предвидели того, что произошло позднее, и в первую очередь у нас, на Западе, в мире демократии и капитализма. А произошло вот что: образовалась обширная индустрия средств массовой информации, основным интересом которой стали не истина и не ложь, а сфера нереальных и в определенной степени совершенно незначительных явлений. Исли коротко, то они не учли практически неистребимой тяги человека к развлечениям.

В прошлом людям не представлялось возможности полностью удовлетворить это стремление. Они жаждали развлечься, но было нечем. Рождество наступало раз в году, праздников было мало, книг — еще меньше, а за кинотеатр могла сойти разве что приходская церковь, взгляды которой не отличались разнообразием. Чтобы найти условия, хотя бы отдаленно напоминающие нынешние, нам нужно обратить взоры к императорскому Риму, где благодушный настрой жителей поддерживался постоянными бесплатными развлечениями — от поэтических представлений до гладиаторских боев, от чтений Вергилия до вольной борьбы, от концертов до парадов войск и публичных казней. Но даже в Древнем Риме народные забавы не могли сравниться с бесконечным потоком развлечений, изливаемым на нас газетами, журналами, радио, телевидением и кино. В «О дивном новом мире» безостановочные, самые немыслимые развлечения (ощущальные фильмы, «пей-гу-ляйгу», центробежная лапта) целенаправленно используются как методы политического контроля, чтобы не позволить людям обратить пристальное внимание на истинную политическую и социальную обстановку. Мир религии отличается от мира развлечений, но в одном они схожи — и то и другое явно «не от мира сего». Оно помогает людям отвлечься от реальности, но если слишком долго пребывать в этом, тогда и то и другое может стать, как говорил Маркс, «опиумом народа» и, соответственно, угрозой свободе. Лишь тот, кто бдителен, сумеет сохранить свободу, и те, кто постоянно и здраво отслеживает обстановку в мире, смогут установить эффективное демократическое самоуправление. Общество, большинство членов которого проводят значительную часть времени не в этой реальности, а в иных мирах — в праздных мирах спорта и мыльных опер, мифологии и метафизических фантазий, — едва ли сможет сопротивляться натиску желающих манипулировать обществом и контролировать его.