Урсула Франке - Когда я закрываю глаза, я вижу тебя

Если клиент пришел на одну-единственную сессию или только на расстановку, можно спросить, проходит ли он психотерапию и, соответственно, может ли он рассчитывать на профессиональное сопровождение в дальнейшем психическом процессе. Также здесь уместно спросить о том, в курсе ли его терапевт, что клиент обратился к вам, и согласен ли он, как доверенное и главное ответственное лицо, с этим визитом и с проведением расстановки. Разногласия между терапевтами указывают на структуры клиента. Имеет смысл поговорить об этом с клиентом. Пусть это выходит за рамки вашего терапевтического поручения, вы, по крайней мере, будете ясно понимать, что в этой ситуации вы воспринимаете клиента со всеми его противоречивыми тенденциями и лояльностями.

В том случае, если у клиента есть другой терапевт, на этическом уровне мы по-прежнему несем ответственность за те процессы, которые мы в нем вызываем, даже если на правовом уровне нам пришлось получить от него письменную гарантию, что в работе группы или в расстановке он принимает участие под личную ответственность.

Отношения клиента с терапевтом

Существуют признаки (это относится как к индивидуальной работе, так и к работе в группе), которые говорят о том, что от поручения клиента лучше отказаться, что работу имеет смысл прервать или даже прекратить совсем: когда клиент не в состоянии воспринимать то, что предлагает ему терапевт, или когда он совершенно (больше) не реагирует. Это происходит, когда во время сессии клиент уходит от контакта с терапевтом или в течение длительного времени не вступает с ним в зрительный контакт. Также это случается, когда клиент не дает себя направлять и не способен разговаривать на метауровне, то есть если вы не можете говорить с ним о том, что воспринимаете вы или переживает он, поскольку он слишком захвачен собственными мыслями и чувствами.

Для терапевтических процессов в воображении особенно необходимо, чтобы у клиента были развиты удовлетворительные структуры «я», чтобы он обладал стабильной способностью к смене позиции, чтобы с ним можно было говорить о событиях с другой точки зрения, отличной от его собственной, то есть на метауровне. Люди с тяжелыми психиатрическими диагнозами, такими как нарушения личности, шизофрения или бредовые расстройства, часто не в состоянии постоянно и четко различать внутреннюю и внешнюю реальность. Похоже на то, что в процессе психического развития такое неузнавание внешней реальности утвердилось как модель, так что сегодня стопроцентной уверенности относительно этой действительности у них нет.

Если вследствие терапевтической интервенции, в том числе расстановки, клиент уже не в состоянии идентифицировать себя как г-на А, находящегося на приеме у г-жи Б, потому что его настолько захлестнули воспоминания, внутренние образы или физические ощущения, что он полностью закрылся для всякого доступа извне, то терапевт должен быть способен провести его через это состояние и вернуть обратно в общую реальность. В одной только беседе зачастую невозможно в достаточной степени оценить, какими стратегиями преодоления и в каком объеме располагает клиент, особенно если мы встречаемся с ним всего один раз. Поэтому и для клиента, и для терапевта лучше, чтобы терапевт проявил определенную осторожность и хорошенько подумал, хватит ли у него базовых психологических знаний, психиатрического или терапевтического опыта для данной проблемы и данной симптоматики. В случае сомнений правильнее направить его к работающему в этой области коллеге.

Пример

Г-жа Порцана регулярно ходила ко мне на индивидуальную терапию. Поскольку она далеко жила, перерывы между сессиями были довольно большие. На протяжении всей своей жизни она периодически проходила лечение в психиатрической клинике. В свое время дома, в маленькой деревне, она подвергалась насилию, в том числе и сексуальному, со стороны отца и брата. Родители не защищали ее и от сексуальных домогательств соседей. В школе она проучилась недолго и так и не сумела покинуть деревню, где постоянно сталкивалась со своими мучителями. Тем не менее ей удалось не впасть в отчаяние и не ожесточиться. Она жила с мужем и детьми на самом краю деревни. Казалось, пребывание в психиатрической лечебнице было для нее единственной возможностью сбежать из давящей тесноты деревни.

Она непременно хотела сделать расстановку, чтобы найти возможность жить в большем ладу с собой и окружающим миром. Стыдясь других людей, она настаивала на расстановке в рамках индивидуальной сессии. Я долго колебалась. Наконец настал момент, когда я, несмотря на внутренний трепет, согласилась. Расстановка в воображении казалась мне слишком неконтролируемой. Я дала ей несколько листов бумаги, и с их помощью она расставила отца, мать и двух сестер. Она была очень взволнована, но сдерживалась.