Аллен Карр - Единственный способ бросить курить навсегда

- Вас сильно беспокоит, что вы не можете сделать себе укол героина после обеда или перед тем, как снять телефонную трубку?

- Вот сейчас вы шутите.

- Объясните мне разницу.

- Героин убивает.

- Да, он убивает менее трехсот человек в год в Соединенном Королевстве, тогда как никотин убивает только сто тысяч.

- Но героин убивает быстро.

- На самом деле, нет. Он намного менее ядовит, чем никотин, который использовали в качестве инсектицида. Если никотин, содержащийся в одной сигарете, ввести вам непосредственно в вену, он убьет вас мгновенно. Героинщики обычно умирают не от самого героина, а от примесей. В любом случае разве мы не говорим, что хотели бы умереть быстро, а не медленно и мучительно? И в любом случае кто хочет умереть? Самая мощная направляющая сила для любого существа — выживание, хотим мы того или нет. Курильщики часто заявляют: «Во мне будто бы включена кнопка самоуничтожения».

Я им предлагаю:

- Если вы в это верите, попробуйте спрыгнуть с крыши прежде, чем закурите очередную сигарету, посмотрим, есть ли у вас эта кнопка самоуничтожения.

- Но муки отвыкания от героина такие сильные, что героинщики способны убить, чтобы добыть дозу наркотика.

- Я этого не отрицаю. Но выражение «убил бы за сигарету» не только чистое преувеличение. Так не раз бывало. К счастью, так как сигареты достаточно дешевы по сравнению с героином, они разрешены и общедоступны, то необходимость убивать из-за них возникает редко. Я не могу представить себе убийство другого человека ради сигареты. Тем не менее я искренне рад, что никогда не стоял перед подобным искушением. Идея в том, что абсурдно заявлять, будто курильщики, которые готовы лишиться ног, но только не бросить курить, не убивают себя. Правда в том, что каждый курильщик на планете убивает самого ценного человека на ней — себя. То, что мы не хотим об этом думать, не означает, что этого не происходит. Даже власти, которые считают такое положение законным и получают от курильщиков по пять миллиардов фунтов ежегодно, признают, что один из четырех курильщиков преждевременно умирает в результате курения.

Беседа всегда заканчивается словами курильщика: «Настоящее отличие в том, что я никогда не был героинщиком. У меня была никотиновая зависимость, и я знаю, чего лишаюсь». Это самый важный момент. Я никогда не был героинщиком и благодарю свою звезду, что никогда им не стану. Но я был зависим от никотина. И курильщики, и бывшие курильщики часто говорят мне: «Не могу поверить, что вам никогда не хочется закурить хотя бы одну сигарету». Мне не хочется этого по простой причине: я вспоминаю курение не через розовые очки, которые мне навязало общество, а так, как это было в действительности, когда я курил.

Я помню, как тяжело мне было вставать по утрам, то мрачное, сонное ощущение. Я помню зелено-коричневый налет на языке, похожем на терку. Я помню удушливое ощущение от первой сигареты, одышку, кашель и насморк, которые за ней следовали. Я говорил тогда: «Я не простужаюсь. Микробы не выживают в моих легких, потому что я столько курю». По правде говоря, я отхаркивал столько слизи по утрам, что не знал, простужен или нет. Я думал, что все сморкаются и откашливают слизь зимой; до тех пор, пока не бросил курить, я не осознавал правды. Я до сих пор не избавился от привычки класть несколько платков в карман, но теперь я пользуюсь ими, когда простужаюсь. Мне не нравится простужаться, потому что я знаю разницу между хорошим и плохим самочувствием. Когда я действительно простужаюсь, удивляюсь тому, как я постоянно вызывал у себя это тяжелое, мрачное ощущение простуды и считал это нормальным.

Я помню коричневые пятна на верхней губе. Пытаясь убрать их, я превращал их в красные. После ночи за игрой в карты друг спросил меня, не отращиваю ли я усы? Он очень смутился, когда обнаружил, что это пятна от никотина. Не стоит говорить, что сильнее смутился друг, но это не заставило меня бросить курить.

Годами я улыбался и смеялся, не разжимая губ, потому что стеснялся пятен на зубах. Я ненавидел походы к дантисту.

Я думал, это потому, что я трус и боюсь боли. Я понимаю сейчас, что стеснялся никотиновых пятен на зубах и неизбежной лекции врача.

Я помню испуганные взгляды, которые бросали на меня жена и дети во время серьезных приступов кашля, те душевные мучения, которые я приносил им, когда они были вынуждены смотреть, как жалкое существо, которое было их отцом, систематически себя убивает; не говоря уже о моих душевных муках, — ведь я знал, что было их причиной, но ничего не мог с собой поделать.