Анатолий Цирульников - Бамс!

Когда ты была маленькой, у тебя был повышенный тонус, и доктор, делавшая массаж, посоветовала домашним тоже гладить тебя по спинке. Я взял эту приятную обязанность на себя и каждый вечер гладил твою спинку, как мог, а поскольку делать это молча было невозможно, я что-то бормотал, разговаривал с тобой, еще не говорящей, рассказывал какие-то придумываемые на ходу истории. Так появились, вынырнули откуда-то герои сказки.

Про некоторых можно было точно сказать, кто они и откуда. Твоя постоянная подружка в сказочном действе — Маша — попала к нам из сказки про трех медведей, которую я читал и пересказывал тебе много раз — и басистым, и скрипучим, и тоненьким голосом. В конце концов сказка выполнила свое предназначение: Маша стала героиней новых историй. Пусть она была второстепенным персонажем, но тебе нравилось, когда, наряжаясь на бал, ты и Маша надевали разные платья, и ты поправляла меня: «Нет, мне голубое, а Маше розовое, а туфли мне золотые, а ей серебряные». В общем, даже молчаливая, бездействующая Маша для чего-то пригождалась.

Но некоторые герои были явно с характером и явились не для того, чтобы «играть мебель». Принц, например, или Зеленая — кто они такие? Ну, Зеленая (по-другому — Ёжка) — это внучка Бабы-яги, молоденькая хозяйка здешних болотистых мест. Ей всего-то пятьсот с чем-то лет — можно сказать, детсад. Хоть и говорит хриплым басом и командует лешим и водяным, но сама еще мало что умеет. Учится, как и ты, растет, но не взрослеет. Что касается другого персонажа — Принца, или «принцуши», постоянно присутствующего в этих историях, — то я вообще не понимаю, откуда он взялся и что делает у нас на болоте в то время как его мама — настоящая королева, а папа — истинный король. Ждут они не дождутся ненаглядное чадо, а оно тут прохлаждается, лазает по деревьям (очень любит мед и считает, что «пчелки» приносят его на верхушку березы — вот глупость-то). Забывает всё, волшебные слова путает — совсем зеленый. Голосок у него тонкий и в сочетании с басом Ёжки звучит особенно смешно. Эта сладкая парочка тебя развлекала бесконечно, ты так смеялась, что мне хотелось придумывать и придумывать. Хотя, признаюсь, я и тогда не понимал, и до сих пор не пойму, почему ты так полюбила мои незатейливые истории. Что тут играло роль: повторение знакомой сказки, которое так любят маленькие дети? Успокаивающее поглаживание спинки? Или то, что к тебе время от времени обращались говорящие разными голосами герои, так что ты не только слушала меня, но разговаривала со сказочными персонажами, поправляла их, вмешивалась в смешные сказочные события? Неподходящее занятие на ночь, с точки зрения домашних: «Ребенок смеется, а ему спать надо! К тому же полная чепуха, никакого развития, лучше бы почитал ей Брема». Ох, не знаю…

Могу сказать наверняка: мне бы не пришло в голову превратить эти легкомысленные выдумки в книжку, если бы не финский снег, не зимняя сказка за окном. А было так: я как-то поехал на Рождество в Финляндию к своей старинной (но вовсе не старой) подружке, и среди несчетного множества появлявшихся в ее доме внуков и внучек был один мальчик, который… скажем так, нуждался в сказке. И я рассказал ему одну свою историю — в тех же примерно выражениях, как рассказывал тебе. И уехал. А когда приехал снова на следующий год, оказалось, что мальчик все еще помнит ту сказку. Смешной человечек из нее почему-то удержался в его памяти… И что оставалось делать? Пришлось мне рассказывать ту историю вновь и вновь — и этому мальчику, и его сестренке, которая как-то пришла ночевать к бабушке — моей старинной, как я уже говорил, подружке, которая, кстати, известный педагог (поскольку ее зовут Лена, пусть будет бабушка Л.). Когда я уезжал домой, она спросила своего внука, с которым мы уже сдружились: тебе же нравятся эти истории? Ты же хочешь продолжения? Вот, Анатолий Маркович будет и дальше писать сказки и присылать сюда, а я буду их тебе рассказывать.

И этот умный мальчик, нуждавшийся в сказке, посмотрел на меня своими выразительными глазами и тихо произнес: «А ты что, не можешь книжку написать?» И этими словами и взглядом решил все.