Алексей Редозубов - Мозг напрокат. Как работает человеческое мышление и как создать душу для компьютера

Например, если у человека в присутствии других случайно упадут штаны — это вызовет смех, если же он снимет штаны специально, реакция будет совсем другой.

Едет блондинка на машине, слушает дорожное радио: «Водители, будьте осторожны! Какой-то придурок выехал на встречную полосу и гонит на полной скорости!» Блондинка думает: «Да их тут тысячи!»

Сравните с ситуацией, когда блондинка выехала бы на встречную полосу, например, спасаясь от погони.

Знание о «нелепости» ситуации, так как формируется на слабых эмоциях, не образует сильного условного рефлекса, непосредственно влияющего на поведение. Обучение, построенное на «осмеянии» и, соответственно, сильных эмоциях, позволяет одновременно узнать «правила поведения», если они были не знакомы, и сформировать сильный условный рефлекс.

Теперь, собственно, зачем нужен смех. Для четкого срабатывания всей цепочки рефлексов должна быть надежная связь стороннего наблюдателя и объекта обучения. Тот, над кем смеются, должен четко определить, что это смех, и смех над ним. Именно поэтому смеху соответствует очень яркая мимика. Кроме того, издается звук, собственно и называемый смехом, а в особо сильных случаях мы рефлекторно показываем рукой на объект смеха.

Я упоминал злорадный и саркастический смех. Теперь их не сложно объяснить. Злорадный смех возникает, когда чья-то «нелепая» ситуация, кроме собственно смеха несет нам некую моральную выгоду, например, когда эта ситуация произошла с нашим врагом. Саркастический смех — это поведение «от обратного», когда кто-то в «не смешной» ситуации сознательно смеется, давая понять, что предмет его осмеяния «нелеп», желая тем самым унизить того, на кого направлен этот смех.

Теперь перейдем к анализу юмора. Сначала попробуем понять, какой смысл мы обычно вкладываем в этот термин. Наверно, неправильно будет отнести к юмору все то, что вызывает у нас смех, тем более теперь, когда мы с вами лучше понимаем его природу. Юмор для всех нас что-то большее, чем просто смех. В чем заключается эта разница? Если вы проанализируете собственный опыт, то, наверное, согласитесь с таким определением: Юмор — это все, что вызывает у нас одновременно эмоции «смешно» и «красиво».

Как правило, красота в юморе, в частности в юмористических фразах, проявляется так же, как и в литературном тексте. За счет богатства ассоциативной картины. Ощущение «красиво», как мы уже говорили, возникает, когда в коротком «послании» удается за счет использования ассоциаций передать значительный объем информации. «Послания» могут быть различными по форме, а иногда несколько посланий идут параллельно. Так в кино мы имеем речь, к которой применимы наши рассуждения о красоте литературного текста, но мы имеем также движения и мимику героев, и подчас одно движение, одна мимическая деталь полностью изменяют смысл повествования. В кино говорят: на крупном плане перевод взгляда равносилен изменению мизансцены. Эти «быстрые» движения, несущие за собой массу информации, воспринимаются как «красивые». Если в результате кто-то оказывается в «нелепом» положении, то мы смеемся и называем это юмором.

Квинтэссенция юмора — это анекдоты. Как они устроены?

Сначала рисуется картина, задача которой заинтриговать, но ни в коем случае не выдать «смысл» происходящего. Более того в нарисованной картине пока нет места смешному, ситуация до поры до времени не должна вызывать понимания, что кто-то уже «попал» или скоро «попадет». И вот финальная фраза. В этот момент происходит «кристаллизация». Картина, ранее видимая только частично, открывается полностью. В этой открывшейся картине кто-то обязательно оказывается в «нелепом» положении. Переданная «штрихами» финальной фразы открывшаяся масштабная картина вызывает ощущение «красиво», а возникшая «нелепость» — ощущение смешно. Этот «коктейль» мы и называем юмором. Впечатление от анекдота тем мощнее, чем сильнее итоговая картина отличается от предполагаемой слушателем до финальной фразы и чем глубже «обделался» персонаж.

В бар заходит нетрезвый ирландец. Он спотыкается и, чтобы не упасть, садится рядом с другим, не менее нетрезвым ирландцем. И говорит ему: «Может, по пиву?» Тот: «Конечно!» Через некоторое время первый: «Повторим?» Тот: «Не вопрос...» — «Еще?» — «А как же!»

И вот, после третьей, один говорит другому:

— И вообще, твое лицо мне удивительно знакомо. Ты откуда будешь?