Александр Данилин - LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

Для того чтобы успокоить свои сомнения в том, что эта книга найдет своего читателя, я поставил еще один эксперимент. В Московском центре непрерывного образования взрослых автор однажды получил возможность 8 (!) часов подряд читать врачам и учителям лекцию на темы близкие к изложенным в этой книге.

Вместо ожидавшегося мной возмущения — слишком много теории! — я увидел неослабевающее внимание в глазах и услышал обращенные к себе слова благодарности за то, что «хотя бы кто-то пытается вернуть цельный взгляд на мир». Я очень благодарен слушателям из этой группы. Если бы не их поддержка, у меня, возможно, так и не хватило бы сил дописать книгу.

В заключение мне хотелось бы сказать, что проблема человеческого развоплощения затрагивает нашу жизнь в гораздо большей степени, чем это удалось описать в книге.

Мы теряем традиционные ценности, с которыми раньше мог себя идентифицировать растущий человек. Обесценивается, например, такое традиционное для нашей культуры понятие, как «дом» или «семейное гнездо». Частая смена мест жительства входит в моду и усиливает детское чувство неуверенности. Я не говорю уже о стабильности самой семьи и появляющемся непостоянстве таких понятий, как «папа» и «мама».

Достаточно небольшого усилия науки, и мы начнем утрачивать лишь упоминавшееся в нашей книге чувство идентичности с собственным телом. Неосознанный страх, который культура испытывает перед клонированием, — это ведь тот же страх ведьм — страх развоплощения. Вместо одного тела у человека может появиться несколько… Где же тогда «Я»?

Можно перечислить еще много подобных проблем, но понять их, к сожалению, можно только в том случае, если культура имеет целостное — главное мировоззрение. Но подобного мировоззрения нет, и человек остается наедине со своей «виртуальной неуверенностью».

Такого мировоззрения нет и у врачей — «психопомпов», по Карлу Юнгу, призванных помогать человеческим душам вновь обрести уверенность.

Вместе с тем здание классической немецкой психиатрии базируется на столь же классической немецкой философии. Французская психиатрическая школа основана на французском же экзистенциализме…

Только русская психиатрия и психотерапия с презрением отвергла работы и взгляды своих философов и мыслителей.

Отвержение психологией взглядов русских философов в советское время понятно — русская философская мысль в основе своей всегда была философией христианского персонализма. Подобного мышления «дионисический» социализм принять не мог.

Но советский период закончился, и профессионалам пора задуматься о том, почему наши предшественники именно через призму христианства понимали человека. Мы должны понять, какое значение их взгляды имеют для нашей повседневной практики. Наша книга, как и вся предшествующая ей серия, посвящена осознанию роли наркотиков в психологии и культуре. Если мы пытаемся осознать роль наркотиков в нашей стране, то, ''а мой взгляд, мы можем опираться лишь на отечественную философскую традицию.

Я не могу со всей ответственностью назвать себя христианином. Мой путь к вере был путем разума. Я не встретил в своей жизни подлинного откровения. Я крестился и принял символ веры в зрелом возрасте, и сделал это потому, что понял, что никаким иным путем, кроме христианского мировоззрения, не могу объяснить себе происходящее как со мной самим, так и с моими пациентами. Еще в I веке нашей эры Тертулиан писал:

«Христианами не рождаются, христианами становятся».

Я на собственном примере чувствую, что эти времена настали вновь.

Самый парадоксальный русский мыслитель, писатель и философ Василий Розанов большую часть своей жизни вел непрестанный спор с христианством и официальной церковью. Но перед смертью он призвал своего духовника, исповедовался и умер христианином. Как никто другой, он описал сомнения и соблазны русской культуры.

Записанную им незадолго до смерти мысль я использовал в качестве эпиграфа, но на бумажном листке, датированном 14 апреля 1916 года, эта запись была не единственной. В тот же день он сделал еще одну.

Мне хочется использовать ее в качестве постскриптума к книге, так как только сочетание розановского эпиграфа с постскриптумом дает описание чувств человека, который пришел к подлинной мудрости.

14. IV.2001.

P.S.

Но я этого не люблю.

Ох, не люблю. По мне бы лучше туман.