Александр Данилин - LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

Своеобразность отечественного мистического «нарциссизма» заключалась вовсе не в мазохизме русского народа, как это утверждают некоторые зарубежные исследователи, а в гордыне, бессознательной неколебимой уверенности, что Бог, находящийся имманентно, выручит из любых неприятностей.

К сумасшествию «духарей» приводила не самовлюбленность, а чисто русская убежденность души в изначальном присутствии в ней магизма, к которому нужно «просто прорваться» любой ценой. «Внешние» по отношению к человеческому телу средства воспринимались поэтому большинством искателей как нечто вторичное и необязательное.

Большинство отечественных «духарей» чувствовали опасность «психоделиков», возможность навсегда «застрять в их пространствах». «Грибочки для слабых — психический яд, — говорил один из наших пациентов. — Они могут слабого оставить в психоделии на всю жизнь. Есть риск превратиться в гриб, если расслабиться и не выгребать оттуда все время. Грибы — это соблазн, через который нужно пройти, главное, не задержаться в нем надолго».

Можно даже сказать, что задачей грибного экстаза «духарей» была борьба с галлюцинациями. Важно было во время действия наркотика сохранять связь с реальностью, не проваливаясь в галлюциногенные образы до конца. Искатели описывали это усилие разными словами. Часто это называлось «рулить» — то есть управлять трансовым состоянием.

Говорили еще «грести», «выгребать», «держать корму по ветру» и т. д. Обратите внимание: все эти словечки так или иначе связаны с водной стихией, точнее говоря, с искусством управлять собой или своей лодкой в воде. «Выгребать» (сохранять чувство «Я») нужно было из водной, женской, хтонической стихии грибного безумия. Точно так же, как с помощью своего корабля Одиссей «выгребал» из бесконечности своего морского путешествия.

Для удержания контакта с реальностью («гребли») использовались разные приемы. Некоторые «мастера» рекомендовали танцевать и одновременно кричать «Агу», некоторые считали, что лучше всего помогают подпрыгивания и крики «Ха». Иногда для сохранения ощущения тела нужно было прикладывать к нему какой-либо горячий предмет (сигарету); зимой советовали проделывать все это на снегу с босыми ногами и т. д.

Для подавляющего большинства «духарей» это был этап, упражнение в поисках собственного духовного пути. Но для многих этап этот растянулся на долгие годы.

Возможно, что отечественная психоделия имеет уникальный по длительности опыт приема растительных галлюциногенов. Автору приходилось видеть на двух полуразрушенных подмосковных дачах людей, которые около десяти лет (!) ежедневно поедали галлюциногенные грибы.

Вполне возможно, что эти окончательно опустившиеся, ведущие животный образ жизни люди, пытающиеся спрятаться при звуках человеческого голоса, являются той самой недостающей живой иллюстрацией тотальной диссоциации личности, которой нам недоставало в главе, повествующей о психической зависимости от галлюциногенов. Только увидев их однажды, можно понять истинное «психоделическое счастье» — счастье глубокого слабоумия (окончательной инфляции личности).

Бывшие дачи ныне превратились в измазанные человеческим навозом конюшни. Они производят гораздо более страшное впечатление, чем то, которое оставляли, наверное, конюшни греческого царя Авгия. Существование, которое ведут эти существа, нельзя назвать даже животным. В жизни зверя действует Божественный Логос. Животные не совершали первородного греха развоплощения. Их жизнь упорядочена инстинктом.

Трагедия человека заключена в том, что, обретя свободу, он больше не в силах превратиться в зверя. От свободы нельзя вернуться к инстинкту. Человек не может опуститься до животного уровня. Он может только превратиться в чудовище. В исходе инфляции он становится хтоническим чудищем древнегреческого мифа.

И здесь мы можем вспомнить наконец необыкновенно важные для всей этой книги слова Христа:

«Горе миру от соблазна: ибо надобно придти соблазнам: но горе тому человеку, через которого соблазн приходит»(Мф. 18, 7).

Может быть, об этих словах мы должны были вспомнить раньше. О них нужно было помнить, говоря о трагической судьбе Джона Леннона, о ранней смерти «пророка» Тимоти Лири или о том, что Кен Кизи после своего «кислотного путешествия» так и не смог написать ни одной значимой книжки, а ведь начинал с «Кто-то пролетел над гнездом кукушки»!