Екатерина Михайлова - Я у себя одна, или Веретено Василисы

И без него в самом деле ни любовь, ни семья, ни работа не обладают тем смыслом, той радостью, которые делают их действительно важными частя­ми нашей жизни. Некоторые называют его "творчеством", хотя слово это опасное — почти как "любовь" или "счастье". Импульс, огонек, движение, которое заставляет создавать — или не заставляет, потому что если эта пружинка есть, она найдет, к чему приложиться.

Воспитание детей для многих женщин становится настоящим приключени­ем, воистину делом творческим, со всеми страстями, разочарованиями, до­гадками, озарениями, которые свойственны любому творчеству. И тогда происходит нечто важное: сама мама меняется, перерастает простую — и такую понятную — потребность "быть нужной"; в ней зреют зерна мудро­сти и интуиции, которые дадут ей силы и для следующего жизненного цик­ла. Работа может быть точно таким же полем для творчества: умение при­думать, реализовать, вовремя увлечься и вовремя остыть, опыт завершения и "отпускания" готового результата остаются внутри, что бы ни стряслось с самой работой как "местом", организацией.

Даже простые — совсем простые — дела жизни приобретают совершенно другую окраску, другой смысл... Женщины, которые любят и умеют гото­вить и получают от этого настоящее удовольствие, радуются возможности испечь вот такой-то невероятный пирог или засолить по редкому рецепту грибы, может, и не называют это "творчеством", но все симптомы-то нали­цо! Блеск в глазах, несколько учащенное дыхание, полная сосредоточен­ность, почти транс; радостное возбуждение, выдох творца в конце. Пред­мет, возможно, не возвышенный; кроличья норка, коровье ухо... Все это будет съедено через два часа, о чем тут вообще говорить? О процессе. О со­стоянии, которое превращает тягомотину жизнеобеспечения в осмыслен­ное дело, придает красоту и завершенность вот этому моменту ее един­ственной жизни: "Свет смысла нам разогревает щи и воду кипятит в тазу для стирки, иначе, словно камень из пращи, душа летит из огнестрельной дырки". Один мудрый человек — сам, к слову, прекрасный кулинар — го­ворил когда-то: "Жизнь состоит из тысяч неинтересных дел. Просто их де­лать — тяжело, скучно. Значит, нужно добавить какого-то интереса для себя, эксперимента, интриги. Сделать не сто процентов, а сто пять — что­бы пять были волшебными, неожиданными, цепляли за живое. И эти пять вывезут те сто". Украшая свой дом и придумывая новую игру с детьми, со­четая слова или цвета, находя остроумнейшее решение проблемы на рабо­те или создавая что-то в своем саду, мы прикасаемся к очень сильному ис­точнику, который одновременно находится внутри и вне нас, — кто-то же зажег этот огонечек?

Нашими руками, глазами, языком, танцующим или рожающим телом с ми­ром говорит сила, которая и меньше, и больше нас самих. При всей разно­сти предметов и языков ясно одно: это нежитейское, небытовое простран­ство (даже если речь идет о пироге); это место, где нас посещают подсказ­ки и догадки, как лучше сделать, которые неизвестно откуда взялись. Это место и время полной сосредоточенности, когда можно забыть о том, сколько тебе лет, как ты выглядишь, хорошо ли ты сегодня с утра себя чув­ствуешь, место, где ярко и сильно циркулирует какая-то особая энергия.

В такой момент нам, конечно, важно, чтобы получилось, чтобы был резуль­тат. Но важно не только это. И то, как естественно — словно сам собой — ложится по руке инструмент, будь то кисть или секатор; и то, как ничего вокруг не существует — не хочется в этот момент ни на свидание, ни в ма­газин, никуда, а хочется быть именно здесь, даже нужно быть именно здесь, естественно быть именно здесь, — дает удивительное переживание целостности. Это я — и это не только я. Может быть, что-то большее, чем я. Может быть, даже испытываемые чувства — только камни в этой короне, только цветные нити в этом гобелене.

"Люди слова" подробно описали процесс своего творчества — им и карты в руки, им сам Бог велел словами это хорошо описывать. Многие говорили, что у них бывает ощущение, будто их рукой что-то двигает, что они ощу­щают себя то ли музыкальным инструментом, то ли парусом. Некоторые из них были людьми достаточно скромными и не приписывали своей лично­сти каких-то уникальных свойств, не считали себя избранными, не говори­ли вслух о божественном начале, которое присутствует в этот момент. А тем не менее особое состояние предполагает, что присутствует кто-то и кто-то вдохнул — назовем ли мы это музами, Богом или как-то иначе. Нам всем, и нас безусловное большинство, знаком этот момент Посещения, и мы знаем, что его тоже нельзя поймать за хвост, посадить в клетку, зафиксиро­вать и присвоить. Можно только создать условия в своей жизни для того, чтобы это случалось чаще. Но и в таком случае нам никто ничего не обе­щал и не гарантировал. Важное отличие вот такого творческого женского начала от всех традиционных источников "простого женского счастья" в том, что это начало само находит себе приложение. Если это существует как способность, как возможность, то оно обретет форму, притянутся и об­стоятельства, и люди, и материал — все будет.