Борис Диденко - Цивилизация каннибалов

Практически все сообщества высших животных строят свои взаимоотношения иерархически, образуя привилегированные ступени из альфа-, бета-, гамма– (и т.д.) особей. И всегда существует определенный уровень внутривидовой агрессивности. Понятно также, что это «неравноправие» должно обостряться в неблагоприятных, экстремальных условиях. Но лишь у позднейших гоминид (троглодитов), предтеч людей, это «иерархическое строительство» дошло до устойчивой смертоносной агрессивности, что и привело к осознанию (уже человеком!) реальной смертельной опасности, исходящей от внешне такого же, как и он, сам существа. «Такой – да не такой» – это и была та самая первая дипластия, тот страшный абсурд, который привел к первейшему проблеску гоминизации животного, что и стало детонатором взрывоподобного становления рассудка.

Именно таким образом и происходит страшное открытие человека (также и в смысле открытия нового – уже собственно человеческого – пути): «Я могу быть убит таким же существом, как и Я!!» И в этом озарении-прозрении заключалось буквально все: и самоосознание, «овладение собой, как предметом» [2], и вероятностное прогнозирование будущих событий, т.е. все то, на чем зиждется человеческий рассудок.

Одновременно при этом само-осознании (иначе говоря – при рождении рассудка) происходит и неизбежное запечатление, или т.наз. «импринтинг», хищного поведения, в результате которого убийства себе подобных предстают перед рассудочным человеком на долгие века как естественные. В этом плане страшный «импринтинг человекоубийства», ставший величайшим трагическим заблуждением человечества, видится как высочайшая цена, уплаченная людьми за приобретение ими рассудка.

Становление рассудка у Homo pre-sapiens происходило необычайно стремительно, по своей организации оно было подобно гонке с выбыванием, причем «выбывшие» из нее выбывали полностью и буквально: не справлявшиеся с возрастанием суггестивного воздействия, не имевшие достаточных средств самозащиты, моментально оказывались в кандидатах на поедание. (Хотя, возможно, некоторым популяциям и удалось избежать подобной участи, вовремя отселившись от владеющих более сильным аппаратом суггестивного воздействия «гонщиков», «сойти с трассы», за что они расплатились относительной слабостью мыслительного аппарата контрсуггестии, т.е. гипертрофированной наивностью. Именно такими ранними беглецами, «ушедшими в отрыв в сторону», видятся самые древние отселенцы: аборигены Австралии, японские айны, индейцы Южной Америки). В этом механизме самовосхождения был и мощнейший внутренний движитель. Это те самые хищные гоминиды, потомки первоубийц, они-то и не давали никакой возможности остановиться на какой-либо стадии этого стремительного процесса: внутривидовая смертоносная агрессия не прекращалась, и постоянно требовались все новые и новые ухищрения для выработки защитных мер (вот уж, действительно, «нет худа без добра»!).

Людям стало невыносимо трудно сосуществовать с себе подобными: людоедство стало неотъемлемым атрибутом, вначале – экологии популяции, а затем оно «успешно» перекочевало и в быт возникающих сообществ. Именно этим и объясняется дисперсия, рассеяние человечества. Ничем иным не объясним факт заселения людьми всех хоть как-то пригодных к обитанию территорий Земного шара. За несколько тысячелетий, со времени последнего ледникового периода, обуреваемое страхом и ненавистью к себе подобным, разбегающееся само от себя, первобытное человечество распространилось практически по всей планете. Незанятыми остались лишь полярные зоны да некоторые из отдаленных островов.

По данным современного расоведения можно судить и о существовавших некогда потоках и направлениях самых первых «великих переселений» народов. А именно: американские монголоиды (индейцы) по своему антропологическому типу древнее современных азиатских, они откочевали из Азии в Америку до сколько-нибудь плотного заселения Азии. Из американских – южноамериканские древнее североамериканских. Австралийские же аборигены представляют собой особенно древний тип людей, переселившихся сюда в самую раннюю пору этого взаиморазбегания становящегося человечества. Таким образом, в самые далекие края пригодного к обитанию мира Homo sapiens переселился еще в эпоху дивергенции с палеоантропами. Первый вал переселения с пра-родины человечества (т.е., бесспорно, из Африки) и последующие не были строго разделены во времени: вышедшие последними белые люди достигли атлантического побережья Европы на три десятка тысячелетий раньше, чем первые переселенцы оказались в Патагонии и на Огненной Земле в Южной Америке.