Сергей Степанов: Спросите у психолога

Беда многих из нас в том, что свою профессиональную деятельность мы расцениваем не просто как одну из сторон своего многогранного бытия, а как неотъемлемый атрибут нашей личности. И, утратив его, уже не можем полноценно существовать – настолько мы с ним срослись. Если задать сотне случайных прохожих простой вопрос: «Кто вы такой?», то большинство людей, назвав свое имя, пол и, может быть, семейное положение, непременно назовут профессию и должность, словно именно это в первую очередь и определяет, что это за человек. В этом и кроется одна из причин того, что увольнение или выход на пенсию у многих людей вызывает сильный стресс, ибо вместе с работой они сразу теряют часть своей личности.

Для военных эта проблема, пожалуй, наиболее серьезна. Жесткая иерархия армейских чинов и званий, четко очерченный круг полномочий и обязанностей несколько сужают для них жизненную перспективу, приучают видеть мир сквозь призму субординации. Обычно офицер знает, что определенные задачи он вправе поставить перед подчиненными и требовать их беспрекословного выполнения, а какие-то проблемы более высокого порядка будут решены за него вышестоящими чинами. Когда вдруг выясняется, что абсолютно все проблемы надо решать самостоятельно, человек оказывается к этому катастрофически не готов. К тому же утрата своей начальственной роли больно бьет по самооценке. Еще вчера он мог отдавать приказы и выносить взыскания, а теперь вдруг возникла необходимость по любому поводу договариваться, искать компромисс. Привыкнув, что его обязаны уважать хотя бы за звезды на погонах, человек, снявший погоны, принужден искать новые основания для уважения со стороны окружающих, да и для самоуважения. Для многих это оказывается непосильным психологическим бременем.

Члены семьи человека, оказавшегося в такой кризисной ситуации, должны с пониманием отнестись к его состоянию. Категорически недопустимо попрекать постигшими его утратами. Он и сам это переживает очень болезненно, и дополнительные упреки только сыплют соль на раны. Не стоит, однако, жалеть его и утешать, ведь в психологическом смысле это то же самое: вы лишний раз подчеркиваете его горестное положение. Самое важное – помочь ему ощутить себя полноценным исполнителем новых социальных ролей. А точнее – ролей старых, привычных, но до сей поры почему-то считавшихся второстепенными. Ведь роль мужа и отца не менее значительна, чем роль майора. Просто им раньше уделялось меньше внимания, а теперь представилась возможность наверстать это упущение. Близким следует всячески поощрять самоутверждение в этих обыденных ролях и терпимо сносить то, что он, не исключено, может попытаться привнести в них привычный офицерский стиль.

Если не удается найти подходящую работу, то, наверное, не стоит делать из этого трагедию. В конце концов военная пенсия позволяет сводить концы с концами. Психологически было бы гораздо тяжелее, если бы вчерашний боевой командир попытался найти себя в роли расклейщика листовок или рекламного агента. Найти достойную работу сегодня действительно непросто. К тому же она мало что изменит в материальном положении семьи. При всеобщем вздорожании всех товаров самый ценный товар – человеческий труд – у нас почему-то оценивается крайне низко. Ни за какую работу много не платят. Большие деньги можно только «сделать», а для этого необходим особый душевный склад. Коли его нет, лучше и не пытаться, ибо это чревато новыми разочарованиями, прежде всего в самом себе.

Но и сидеть сложа руки нельзя, потому что так действительно недолго и опуститься. И потом – в праздности слишком много времени остается для бесплодного самокопания и жалости к себе. Надо, чтобы у человека было какое-то дело. Даже не для денег, а для души. Зная его склонности и интересы, родные могут завуалированно порекомендовать, на что направить свои силы. И обязательно помочь, поддержать первые шаги в этом направлении.

Немаловажно и общение – не только с людьми, близкими по крови, но и по духу. Товарищи наверняка смогут сообща найти и темы для бесед, и повод для совместных занятий. Надо только избегать тех, кто совершенно не справляется со своими жизненными проблемами. Общение с людьми отчаявшимися и озлобившимися способствует только взаимной «подзарядке» отрицательными эмоциями.

Из атмосферы семейной жизни надо решительно изгнать уныние и тоску. Обратите внимание: в своих разговорах мы постоянно скатываемся к банальным, но крайне невеселым темам. Вечно толкуем о деньгах, точнее – об их хроническом дефиците, о падении нравов, о всевозможных гнусностях и безобразиях. Однако люди во все времена сетовали на эти беды. И наоборот, лет через пятьдесят нынешние подростки будут ностальгически вспоминать конец века как доброе старое время. В жизни всегда достаточно света для тех, кто хочет его видеть, и мрака – для тех, кто не хочет. В конце концов жизнь никогда не бывает настолько плоха, чтобы человек не мог изменить ее своим отношением к ней.