Андрей Гнездилов - Лабиринты души

И вот случилось, что как-то на балу у своего сюзерена герцога Аркоса он встретил даму под густой вуалью, которая очаровала его. Так странно — он танцевал с ней всего один танец при потушенных свечах и не смог даже разглядеть ее лица, но сердцу его стало тесно в груди. Незнакомка взволновала не его одного, особенно после того, как по просьбе герцога спела, аккомпанируя себе на гитаре. Ее пунцовая мантилья притягивала к себе взоры знатных идальго, и все они жаждали, как и Торрес, увидеть лицо женщины. Никто не сомневался, что она красавица.

Барон следовал за ней по пятам. Наконец в саду, настигнув незнакомку, он бросился перед ней на колени и произнес слова любви. Она склонилась над ним и пристально взглянула в его глаза.

— Вы любите меня? И готовы поклясться, что больше никого, одну меня?

Кровь прихлынула к лицу Торреса, когда он вспомнил Инес, и он опустил голову.

Незнакомка исчезла. Внезапно дикая мысль пронзила барона, ему показалось, что под вуалью скрывалась его пленница. Вскочив на лошадь, он помчался к дому. Вот железная дверь. Мигель сорвал с шеи ключ и повернул его в замке. Инес сидела перед зеркалом, и на плечах ее трепетала пунцовая мантилья. Он хотел уличить ее — но опомнился. То красные отблески из камина падали на фигуру женщины. Вот она встала — и они тотчас исчезли.

Прошло немного времени, и снова на барона нашло затмение. Он поехал на охоту с герцогом. Среди блестящего общества выделялась одна молодая дама. Ее совершенное искусство наездницы вызывало всеобщие восторги. Лошадь буквально слушалась ее мысли, и это единство вызывало представление о племени кентавров. И опять Торрес не мог разглядеть лица охотницы — длинные золотистые волосы скрывали его от любопытных взоров. В пылу охоты барон оказался в стороне от места, где шла травля. Он выехал на небольшую поляну и вдруг увидел герцога, пытающегося обнять даму, поразившую его воображение. Барон не помнил, как оказался на земле со шпагой в руке; Аркос с усмешкой выхватил свою. Торрес знал, что в искусстве фехтования герцогу нет равных. Однако случилось неожиданное. Дама словно управляла их поединком, притягивая к себе взгляды Аркоса. Одно мгновение — герцог поскользнулся и упал. Барон мог поклясться, что его шпага не коснулась противника, но на груди герцога расплывалось кровавое пятно. Женщина легко вскочила в седло, Торрес последовал ее примеру. Спустились сумерки. Всадники ехали рядом. Барон почувствовал на своей руке прикосновение горячей ладони таинственной дамы. Чувства нахлынули на него с яростью раненого зверя, и он стал клясться в любви. Женщина странно рассмеялась и спросила, одна ли она царит в сердце барона. Ее слова, смех, волосы так напомнили Инесс… Торрес хотел схватить женщину и заглянуть ей в лицо, но она ускользнула. Барон чуть не загнал своего коня, пытаясь поймать охотницу… Что за наваждение: когда он вернулся в замок, Инес по-прежнему была в своей башне.

Меж тем быстро разнеслась молва, что герцог погиб на охоте, но перед смертью назвал своим убийцей незнакомую сеньору. Оказалось, ее успели схватить и готовят к суду и казни. Барон не знал, что думать. Опять ему попался тот табор цыган, что продали Инес. Он дал им золото и вооружил, и под его предводительством они направились к тюрьме, где заключалась преступница.

Безумие охватило барона, когда ему показалось, что среди мрака он приближается к собственному замку. Дверь в камеру открылась тем самым ключом, которым отпиралась башня Инес.

Опять он оказался вдвоем с незнакомкой. Они ехали по краю обрыва, и для Торреса не оставалось сомнений, что рядом с ним Инес. Словно прочтя его мысли, она рассмеялась:

— Когда же ты поклянешься, что любишь меня одну?

Барон взмахнул плетью и стегнул лошадь своей спутницы. Она ехала по самому краю и, не успев вскрикнуть, вместе с испуганным животным рухнула в бездну.

Торрес вернулся в замок. Не входя в башню, он заглянул в замочную скважину. Инес с улыбкой сидела перед зеркалом.

Безумный барон своими руками поджег замок и бежал, из него. Не находя покоя на суше, он решил довериться морю и стал капитаном. Его не пугали жестокие схватки, и единственное, чего он боялся, это пожар. Никто не мог сказать, как его судно, еще не вступив в бой, загорелось. Тщетно команда боролась с огнем. Капитан, недвижный, смотрел на пламя, пока взрыв пороховой камеры не поднял корабль на воздух.

— Скажи, Инес, ты подожгла мой корабль? — вопросил де Торрес, сжимая руки Блонделен.