П Успенский - Новая Модель Вселенной

Главное состояло в том, что в «состоянии полусна» я видел обычные сны, но при этом сохранял полное сознание, мог понимать, как возникают эти сны, из чего они построены, какова их общая причина и каковы последствия. Далее, я обнаружил, что в «состоянии полусна» я обладаю определенным контролем над снами: могу вызывать их и видеть то, что хочу, хотя это и не всегда удавалось, так что сказанное мной не следует понимать слишком буквально. Обычно я давал только первый толчок, после чего сны развертывались как бы добровольно, порой удивляя меня своими странными и неожиданными поворотами.

В «состоянии полусна» я мог видеть сны, которые видел обычным образом. Постепенно передо мной прошел весь репертуар моих снов, и я наблюдал их вполне сознательно, видел, как они создаются, переходят один в другой, мог понять их механизм.

Наблюдаемые таким способом сны я стал постепенно классифицировать и подразделять на определенные категории.

В одну из таких категорий я отнес все постоянно повторяющиеся сны, которые время от времени продолжал видеть на протяжении всей своей жизни.

Некоторые из них некогда вызывали у меня страх своей упорной и частой повторяемостью, своим необычным характером; они вынуждали меня искать в них какой-то сокровенный или аллегорический смысл, предсказание или предостережение. Мне казалось, что эти сны должны были иметь какой-то особый смысл, какую-то особую причастность к моей жизни.

Вообще говоря, наивное мышление о снах всегда начинается с той идеи, что сны, в особенности настойчиво повторяющиеся, должны обладать определенным смыслом, предсказывать будущее, выявлять скрытые черты характера, выражать физические качества, склонности, тайные патологические состояния и т.п. Но очень скоро я убедился, что мои повторяющиеся сны ни в коей мере не связаны ни с какими чертами или свойствами моей природы, ни с какими событиями моей жизни. Я нашел для них ясные и простые объяснения, не оставляющие никаких сомнений в их подлинной природе.

Приведу несколько такого рода снов вместе с их объяснениями.

Первый и весьма характерный сон, который снился мне очень часто: я видел какую-то трясину, своеобразное болото, которого впоследствии никак не мог себе описать. Часто эта трясина, болото или просто глубокая грязь, какую можно было встретить на дорогах России, а то и прямо на улицах Москвы, вдруг появлялась передо мной на земле, даже на полу комнаты, вне всякой связи с сюжетом сна. Я изо всех сил старался избежать этой грязи, не ступить на нее, не коснуться ее, но неизбежно получалось так, что я попадал в нее, и она начинала меня засасывать, обычно до колен. Чего только я не делал, чтобы выбраться из грязи или трясины; если порой мне это удавалось, то я сразу же просыпался.

Соблазнительно истолковать этот сон аллегорически – как угрозу или предостережение. Но когда я стал видеть его в «состоянии полусна», он объяснился очень просто: все содержание сна вызывалось ощущениями, которые возникали, когда одеяло или простыня стесняли мои ноги, так что невозможно было ни шевельнуть ими, ни повернуть. Если же мне удавалось повернуться, я выбирался из грязи, – но тогда неизбежно просыпался, так как совершал резкое движение. Что же касается самой грязи и ее «особого» характера, то она была связана, как я убедился в «состоянии полусна», со «страхом перед болотом», скорее воображаемым, чем действительным, который владел мною в детстве. Такой страх часто встречается в России у детей и даже у взрослых; его вызывают рассказы о трясинах, болотах и «окошках». Наблюдая свой сон в «состоянии полусна», я смог установить, откуда взялось ощущение «особой» грязи. И оно, и соответствующие зрительные образы были связаны с рассказами о трясинах и «окошках», которые, по слухам, обладали «особыми» свойствами: их узнавали по тому, что они, в отличие от обычного болота, «всасывали» в себя все, что в них попадало; их наполняла, якобы, какая-то необычнаямягкая грязь и т.д. и т.п.

В «состоянии полусна» последовательность ассоциаций моего сна была вполне понятной: сначала ощущение стесненных ног, затем сигналы «болото», «трясина», «окошко», " особаямягкая грязь". Наконец страх, желание выбраться – и частое пробуждение. В этих снах не было абсолютно никакого мистического или психологического смысла.

Второй сон также пугал меня: мне снилось, что я ослеп. Вокруг меня что-то происходило; я слышал голоса, звуки, шум, движение, чувствовал, что мне угрожает какая-то опасность; мне приходилось двигаться с вытянутыми вперед руками, чтобы не ушибиться; и все время я изо всех сил старался увидеть то, что меня окружает.