Джеймс Холлис - Обретение смысла во второй половине жизни. Как наконец стать по-настоящему взрослым

Как ни печально, но люди по большей части продолжают оставаться в плену самоотождествления Эго с комплексами, притом страдая от того, что отказывают себе в широких возможностях жизни, и одновременно поощряя этот отказ. Если бы честолюбивые устремления молодости, во многом вполне достижимые, поистине служили душе, тогда бы нас окружало куда больше счастливых людей. Куда меньше было бы разводов, злоупотребления алкоголем и наркотиками, а нам ни к чему было бы выписывать такое множество антидепрессантов, если бы амбиции первой половины жизни продолжали работать и во второй. Незачем было бы создавать и культуру, во всем полагающуюся на эскалацию чувственности и каждодневные попытки отвлечься от глубокого несчастья. «Нам не удастся прожить вечер жизни, продолжая держаться программы ее утра, – заключает Юнг, – поскольку то, что было великим поутру, станет незначительным вечером, и правда утра жизни вечером уже будет ложью» [31].

Амбиции Эго так часто сосредоточиваются на материальных вещах, что даже исполнение желаний не оставляет после себя ничего, кроме усталости и апатии пресыщения. Случайно ли Данте отвел для чревоугодников один из кругов своего Ада? Ведь всем нам порой случается переедать. Возможно, он хотел сказать, что эти несчастные спроецировали духовную пищу на бездушную материю, обычное дело для нашей культуры, и такой конец для них, обманутых и неудовлетворенных, был вполне закономерен. (Прошу прощения за каламбур, но они действительно не поняли, чем действительно нужно кормить душу.) Тех, кто предавался похотям, ожидает огненный ров, ибо они сами ввергли свои тела в ненасытный пламень страсти. А материалисты, в предупреждение нашему материалистическому веку, получают материи с лихвой, и теперь им приходится беспрестанно катить огромные валуны. Определенно, нужно быть очень осторожным с тем, чего просишь: как бы оно потом не обернулось для нас тюрьмой. (Торо еще полтора века тому отмечал, что мы становимся пленниками абстракций, которые сами же создали. В заглавие самой длинной главы своего «Уолдена» он поместил слово «Хозяйство», порицая растущее порабощение экономикой, становившееся в те годы все очевидней.) На все грядущие века Данте запечатлел, как может выглядеть измена душе, убедительными образами тех, кто вверил жизнь материальному, но обманулся в своих ожиданиях. Вчитываясь в строки флорентийского изгнанника, понимая то, что он хотел сказать нам о своей эпохе и видя ее параллели с нашей, остается лишь сокрушенно признавать вместе с Мильтоном:

Или с Фаустом Кристофера Марло: «О нет, здесь ад, и я всегда в аду» [33]. В противоположность меткому выражению Сартра, ад – это не другие люди; это мы с вами, придавленные миром, который сами построили для себя или позволили другим построить для нас.

Чувство тоски, обеспокоенность, даже депрессия, порой сопутствующие реализованным амбициям или же неудаче на пути к их реализации, – вот приглашение провести разделительную черту между собой и намеченными для себя целями. Как правило, такое приглашение обычно оказывается непрошеным. (Как гласит легенда, Александр Великий прослезился, подойдя к берегам Ганга, поскольку не осталось больше ничего в этом мире, что можно было завоевать. По всей видимости, ему даже не приходило в голову, что существует и внутренний мир, беспредельной ширины и загадочности.) Чтобы принять подобное приглашение, понадобится целая революция в мышлении, немалая смелость и постоянное усилие. «Раз я и мои роли – не одно и то же, то кто же тогда я?» – тут же запротестует Эго. Больше того, придется искать и новые ориентиры, отличные от нашей культуры, тем более что помощи от нашей культуры в любом случае ждать не приходится.

Во второй половине жизни Эго не раз придется оказаться перед фактом, что нужно избавляться от своей идентификации с чужими ценностями, с теми ценностями, которые были получены, пожалуй, даже навязаны окружающим миром. Придется согласиться с тем, что внутренняя жизнь скорей принесет с собой спокойную уединенность, чем бурное возбуждение, которым живет мир. Устояв перед напором старых комплексов, не остается ничего другого, как довериться тому необъятному, порой пугающему, что непрестанно приглашает к дальнейшему росту. Эго придется учиться, как жить, сверяясь со своим внутренним миром, а не с оглядкой на «страшилки» своего времени. Но это, наверное, может показаться пугающим вдвойне. Не удивительно, что вкрадчивый голос поп-культуры повсеместно находит ответное внимание. И стоит ли удивляться, что связь с душой – такая редкость, а нам в своей изоляции бывает так страшно оставаться наедине с собой.