Кэрол Теврис - Ошибки, которые были допущены (но не мной). Почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия

Таким образом, американцы, живущие на Севере и Западе США, узнают о гражданской войне в США как о событиях древней истории, в которой наши смелые северяне-юнионисты заставили южан отказаться от отвратительного рабства, мы победили изменника Джефферсона Дейвиса и сохранили единство страны. (Мы не будем упоминать о том, что сами были рабовладельцами или пособниками рабства — все это было так давно). Но большинство белых американцев-южан рассказывает совсем другую историю, в которой гражданская война — все еще „живое“ и актуальное событие, значимое и сегодня. Наши смелые солдаты-конфедераты стали жертвами жадных и жестоких северян, победивших нашего благородного вождя, Джефферсона Дейвиса, разрушивших наши города и традиции и все еще пытающихся нарушать права наших южных штатов. У нас, южан, и у вас, проклятые янки, нет ничего общего, пусть гордо реет наш флаг конфедератов, это наша история. Рабство, возможно, и унесено ветром [§§§], но не наши обиды. Вот почему историю пишут победители, но зато их жертвы пишут мемуары.

„Первый снимок [из Абу Грейба], увиденный мною, на котором специалист Чарльз А. Грейнер и рядовой первого класса Линди Р. Ингланд поднимали большой палец в знак одобрения на фоне своих обнаженных жертв, был таким отвратительным, что несколько секунд я думал, что это монтаж… Было что-то знакомое в их веселой безмятежности, бесстыдном триумфе тех, кто получал удовольствие от мучений других людей. А потом я вспомнил: последний раз, когда я видел подобное сочетание таких элементов, были фотографии линчеваний“ [224].

— писатель Люк Сайте

„Иногда бывает трудно определить добро, но у зла есть свой безошибочный аромат: каждый ребенок знает, что такое боль. Таким образом, Каждый раз, когда мы осознанно причиняем боль другому, мы знаем, что мы делаем. Мы делаем зло“ [225].

Израильский романист и социальный критик Амос Оз

Осознавали ли Чарльз Грейнер и Линди Ингланд, что они делали, не говоря уже о понимании того, что они „делали зло“, когда намеренно причиняли боль и унижали своих заключенных-иракцев, смеясь и издеваясь над ними? Нет, и вот почему Амос Оз заблуждается. Оз не считается с силой самооправданий: мы ведь хорошие люди. Следовательно, если мы намеренно причиняем боль другим людям, они заслужили это. Таким образом, мы не совершаем зло — как раз наоборот. Мы делаем добро. Относительно небольшой процент людей, которые не могут или не станут уменьшать диссонанс подобным способом — платят за это высокую психологическую цену, переживая вину, боль, тревожность, ночные кошмары и бессонные ночи. Боль, которую они должны испытывать, переживая ужасы, которые они совершали, но не могут принять с точки зрения морали, будет невыносимой, вот почему большинство людей будут искать любые оправдания, чтобы ослабить диссонанс. В предыдущей главе мы видели (хотя, конечно, масштаб несравним), почему многие пары в процессе развода оправдывают боль, причиняемую ими Друг другу. В ужасающих расчетах самообмана, чем больше боль, которую мы причиняем другим, тем выше потребность оправдать свои поступки, чтобы сохранить самоуважение и считать себя приличным человеком. Поскольку наши жертвы заслужили то, что они получили, мы ненавидим их даже больше, чем до того, как причинили им вред, что, в свою очередь, побуждает нас причинить им еще больше боли.

Эксперименты много раз подтверждали существование этого механизма. В одном из них, проведенном Китом Дейвисом и Эдвардом Джонсом, студенты смотрели, как интервьюировали другого студента, а лотом согласно инструкции экспериментаторов должны были сообщить этому студенту, что сочли его поверхностным, не заслуживающим доверия и скучным. В результате, сообщив другому такую нелестную оценку, студенты успешно убеждали себя в том, что жертва на самом деле заслужила от них подобную критику, и считали ее менее привлекательной, чем до того, как задели ее чувства. Такие изменения происходили, несмотря на то, что они знали, что оценивавшийся ими студент не сделал ничего такого, за что он мог заслужить подобную негативную оценку, и что сами они просто выполняли инструкцию экспериментатора [226].

Все преступники и обидчики одинаковы? Нет, не все ощущают потребность уменьшить диссонанс, унижая жертву. Как вы думаете, кто вероятнее будет винить жертву: обидчики, у которых высокое мнение о себе и высокая самооценка, или те, кто не уверен в себе и имеет низкую самооценку? Теория диссонанса делает неочевидный прогноз: первые, а не вторые. У людей с низкой самооценкой плохие поступки по отношению к другим людям или бездумное выполнение чьих-то инструкций не так уж сильно диссонируют с их я-концепцией. Более того, они более склонны быть критичными по отношению к себе и скромными, потому что не считают себя такими уж замечательными. Как раз людям, у которых высокое мнение о себе, если они причиняют кому-то боль, требуется убеждать себя, что обиженный ими человек — крайне непривлекательный субъект. Поскольку такие, как я, замечательные парни не обижают невиновных людей, тот парень должен был заслуживать все те грязные вещи, которые я проделал с ним. Эксперимент Дэвида Гласса подтвердил наше предсказание: чем выше самооценка обидчиков, тем больше они очерняют жертв [227].