Кэрол Теврис - Ошибки, которые были допущены (но не мной). Почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия

Совсем не обязательно быть неразборчивым в средствах и коррумпированным окружным прокурором, чтобы так думать. Роб Уорден, исполнительный директор Центра несправедливых обвинений школы права при Северо-западном университете, наблюдал, как работает диссонанс у прокуроров, которых он считает «по существу хорошими» и честными людьми, стремящимися поступать правильно. Когда был оправдан один из обвиняемых, Джек О’Мэлли, который был прокурором в этом деле, повторял раз за разом Уордену: «Как такое может быть? Как такое может случиться?». Уорден рассказывает: «Он не мог этого принять. Он не понимал. Действительно, не понимал. А Джек О’Мэлли — хороший человек». Однако прокуроры не могут отказаться от того, чтобы воспринимать себя и полицейских исключительно как «хороших парней», а обвиняемых — как «плохих парней». «Вы включаетесь в систему, — говорит Уорден, — и вы становитесь очень циничными. Люди лгут вам везде и всегда. Потом у вас появляется версия преступления, и она приводит к тому, что мы называем „туннельным зрением“. Проходят годы, и появляются неопровержимые доказательства того, что парень был невиновным. И вы сидите здесь и думаете: „Погодите минутку. Или эти неопровержимые доказательства неверны, или я допустил ошибку — но я не мог ошибиться, потому что я — хороший парень“. Это психологический феномен, и я его вижу снова и снова» [163].

Этот феномен — самооправдания. Снова и снова, когда мы оба читаем исследования об ошибочных обвинениях в истории США, мы видим, как самооправдания могут повысить вероятность несправедливости на всех этапах процесса — от поимки подозреваемого до вынесения приговора. Полицейские и прокуроры используют методы, отобранные за долгие годы, чтобы идентифицировать подозреваемого и собрать улики для его/ее обвинения. Обычно они правы. К несчастью, те же самые методы повышают вероятность ошибки при выборе подозреваемого, приводят к игнорированию сведений, которые могут указать на другого подозреваемого, повышают их приверженность неверному решению, а затем — к отказу признать свои ошибки. По мере того как процесс движется вперед, те, кто пытается обвинить первоначального подозреваемого, часто становятся все более уверены в том, что они нашли настоящего преступника, и еще ревностнее стремятся собрать улики для его обвинения. Когда этот человек отравляется в тюрьму, уже только этот факт оправдывает все, что мы сделали, чтобы он там оказался. Кроме того, судья и присяжные согласились с нами, разве нет? Самооправдания не только отправляют невинных людей в тюрьму, но и следят за тем, чтобы они в ней оставались.

Утром 21 января 1998 г., в городе Эскондидо в штате Калифорния, 12-летнюю Стефани Кроу нашли заколотой в ее спальне. Предыдущей ночью соседи позвонили по номеру 911, чтобы сообщить о своих опасениях по поводу появившегося в окрестностях бродяги, который вел себя странно. Этого мужчину звали Ричард Тьют, он болел шизофренией, а также в прошлом преследовал молодых женщин и врывался в их дома. Но детективы из Эскондидо и эксперты из Отдела по анализу поведения ФБР почти немедленно пришли к заключению, что убийство — дело рук кого-то из близких жертвы. Они знали, что большинство жертв убивает кто-то, с кем они были знакомы, а не сумасшедшие взломщики.

Соответственно, детективы, в первую очередь Ральф Клейтор и Крис Макдона, сконцентрировали внимание на четырнадцатилетнем брате Стефани Майкле. Майкла, который был простужен и температурил, допрашивали, не поставив в известность его родителей, в течение трех часов, а потом через некоторое время — в течение шести часов без перерыва. Детективы лгали ему: они сказали, что обнаружили кровь Стефани в его комнате, что у нее в кулаке был клок его волос, что убийца находился внутри дома, потому что все двери и окна были заперты, что кровь Стефани нашли на его одежде и что он не прошел тест компьютерного анализа тембра голоса для обнаружения признаков стресса в голосе. (Это псевдонаучный метод, который, как утверждается, может изобличать лжецов, измеряя «микротреморы» их голосов. Нет никаких научных доказательств существования «микротреморов» или обоснованности этого метода [164].)

Хотя Майкл неоднократно говорил им, что ничего не помнит о преступлении, и не мог рассказать никаких подробностей, например куда он дел оружие убийства, он, в конце концов, признался, что убил Стефани в припадке гнева, вызванного ревностью. Через несколько дней полиция также арестовала 15-летних друзей Майкла: Джошуа Тредвея и Аарона Хаузера. Джошуа Тредвей после допросов, продолжавшихся 22 часа (!), рассказал подробную историю о том, как они втроем договорились убить Стефани.