Теофраст - Характеристики

1Македонским. -- (Ред.).

2Антипатр (397 -- 319 до н.э.) -- македонский полководец, сподвижник Александра Македонского. -- (Ред.).

3 Талант -- наибольшая весовая денежно-счетная единица в Древней Греции, равная 600 драхмам. -- (Ред.).

4Mинa -- денежно-весовая единица в Древней Греции (1/60 таланта). -- (Ред.).

5 Триерархия -- обязанность богатых граждан полисов (полис -город-государство) снаряжать построенную триеру и содержать ее (одна из форм литургии). -- (Ред.).

6Литургия -- государственная повинность в древнегреческих полисах, выражающаяся в оплате некоторых государственных расходов. -- (Ред).

ГОРДЕЦ

Гордость -- презрение ко всем. кроме самого себя.

Тебе нужно переговорить с гордецом немедленно -- он назначит тебе свидание во время своей послеобеденной прогулки. Окажет он тебе услугу -говорит, что не помнит о ней. Когда бывает третейским судьей, то назначает тяжущимся для решения дела... улицу. Предлагают ему высшую должность -- он с клятвой отказывается от нее за недосугом. Чувство собственного достоинства не позволит ему поздороваться первым. Сбываете вы вещь или нанимаетесь к нему в услужение -- он велит зайти к нему... на рассвете. На улице он не единым словом не перекидывается с прохожими: то уткнется носом в землю, то, когда ему заблагорассудится, опять задерет его кверху. Он потчует друзей, но сам с ними не обедает -- угощать их он предоставит своему рабу. Если идет он к кому-нибудь -- посылает предварительно доложить о себе1; мажется, моется или закусывает -- не впустит к себе никого. При расплате с тобою он велит рабу просмотреть счет, подвести итог и занести в его расходную книгу. В письмах он не пишет "пожалуйста", но -- "я требую", "отдай посланным", "исполни непременно", "без проволочек".

1Не для того, чтобы не застать знакомого врасплох, а для того, чтобы тот мог принять его с подобающим почетом.

ТРУС

Трусость -- угнетенное состояние души, сопровождаемое страхом, боязливостью.

На море трус мысы принимает за разбойничьи суда, началась зыбь -беспокоится, нет ли среди пассажиров непосвященного. Он глядит вверх и спрашивает кормчего, удаляется ли он от берега и какова будет, по его мнению, погода. Он рассказывает соседу, что его заботит дурной сон, скинет свой короткий хитон, отдаст рабу и просит в случае крушения вынести себя на землю. Перед боем он призывает готовых идти в сражение товарищей, собирает их вокруг себя и советует сначала осмотреться:

трудно, говорит он, отличить неприятеля от своих. До него долетают крики; на его глазах падают убитые, а он объяснит окружающим, что впопыхах забыл взять меч, улепетывает в палатку, выпроводит оттуда раба -- прикажет ему посмотреть, где враги, засунет оружие под подушку, потом долго не выходит, будто ищет его в палатке. Он видит, несут его раненого друга, подбежит, ободрит его и помогает тащить, поддерживая за спину. Он окружает его своими попечениями, смывает губкой его кровь, усаживается возле, отгоняет мух от раны -- делать все это ему приятнее, чем драться с неприятелями. Затрубит трубач сигнал к битве -- он проворчит, сидя в палатке: "Черти бы тебя побрали! Надсаживается, трубя! Нет чтобы дать покой добрым людям"... Весь забрызганный кровью из чужой раны, выступает навстречу возвращающимся с боя и говорит: "Я спас, рискуя собою, своего приятеля", приводит к его койке пришедших навестить его демотов и филетов и каждому из них жужжит в уши, что он сам своими собственными руками принес его в палатку.

АРИСТОКРАТ

Аристократизм -- следствие страстного желания забрать в свои руки власть в республике.

Народ хочет послать для подмоги архонту1 несколько человек -- аристократ протестует; надо снарядить посольство -- предложит облечь их неограниченными полномочиями; выбирают десять новых стратегов2 -говорит: "Довольно одного, но он должен быть человеком достойным". Из поэм Гомера он знает только один стих:

Нет в многовластии блага; да будет единый властитель,

прочее его не интересует... "Сплотимся дружнее, бросим пустяки, не станем иметь ничего общего с рыночной сволочью, перестанем занимать высшие должности", -- его обычные воззвания.

"Одно из двух -- или вам хозяйничать в столице, или нам", -- отвечает он на оскорбления или насмешки, сыплющиеся со стороны толпы. Полдень. Закинув на плечо конец гиматия, с бритой макушкой и тщательно обрезанными ногтями выходит он из квартиры, сворачивает на улицу, ведущую к Одеону3, и, сам не свой, начинает свои жалобы: "От ябедников нет житья в городе", "Судить так, как наши судьи, просто немыслимо", "Не понимаю, чего добиваются выставляющие себя искателями общественных должностей", "Мужичье добра не помнит: кто сует ему в зубы, не жалеет денег, тому он всегда слуга покорный". Как неловко чувствует он себя в Народном Собрании, когда к нему подсаживается шелудивый оборванец... "Чистое наказанье эти литургии, триерархии! Скоро ли отдохнем мы от них?", -- не унимается он. Демагоги для него -- нож острый. В бедствиях отчизны главным образом винит он Тесея:4 он соединил в одно двенадцать общин, уничтожив царское достоинство и предоставив правление черни. Но ему оплачено поделом, на него же первого наложила она свои руки... Таковы, приблизительно, темы его разговоров с иностранцами, гражданами, разделяющими его образ мыслей, и сторонниками его партии.