Урсула Виртц - Убийство души. Инцест и терапия

Каким бы ни выглядело участие пациентки, это не снимает с терапевта полной ответственности, которую он несет за нарушение границ. Перераспределение вины мне кажется совершенно неуместным и не освобождает, на мой взгляд, терапевта от его вины. Хирш приводит еще один пример из собственной практики, который может привести к опасному и ложному выводу:

«В одном из случаев психотерапевт, который не завершил никакого систематического образования, цинично оправдывает практику семяизвержения с пациенткой тем, что она получила „слишком мало молока“ и теперь у нее есть способ оральной компенсации».

Здесь я считаю проблематичным указание, что этот психотерапевт не получил тщательной подготовки. Дело в том, что уровень образования вообще-то не гарантирует воздержания. Одно французское исследование прямо указывает на то, что сексуальные преступления в анализе совершают главным образом известные и опытные аналитики.

В учебных планах наших учебных заведений тематика абстиненции и злоупотреблений представлена незначительно или вообще не изучается. В известных мне случаях речь шла без исключения о полностью подготовленных терапевтах. Американские исследования доказывают, что это скорее признанные аналитики, как правило, в возрасте около 40 лет, которые часто активны как тренинг-аналитики. Было бы заблуждением поддаться впечатлению, что только молодые, плохо обученные терапевты склонны к нарушениям границ.

Молчание имеет важнейшее значение как при инцесте, так и при сексуальном насилии в терапии и является, так сказать, гарантией продолжения сексуальных нападений, и по большей части дочь не знает, что отец так же «любит» других сестер. И клиентка остается за стеной молчания с ложным представлением, что она — единственная, с кем ее терапевт погружен в такие особые отношения. Любой, кто пережил то, что чувствуют разочарованные женщины, когда узнают, что другие таким же образом вовлечены в отношения с их аналитиком, получает подлинное представление об убедительности того аргумента, что это любовь, уникальное родство душ, для которого не может быть применен формальный профессиональный закон.

Вполне возможно, что есть терапевты, которые становятся жертвами собственных рационализаций и поначалу действительно убеждены вследствие самообмана, что никогда не испытывали таких чувств ни с одной женщиной. Отсюда остается лишь один шаг до вывода, что на самом деле терапия с этой женщиной — лишь сопровождение на пути индивидуации, так что мы имеем здесь дело не с реальной клиенткой, а с женщиной, очень продвинутой в развитии своего сознания, для которой обычные терапевтические правила не подходят. Информированный терапевт может даже иметь под рукой историческую справку, что знаменитые аналитики были также вовлечены в любовные отношения с клиентками, которые затем привели к браку.

Есть мнение, что брак является достойным завершением сексуального нарушения границ в терапии («Если это не эксплуатация, а серьезные, „зрелые“ любовные отношения, аналитик и пациент должны пожениться [Шиндлер, 1982]» [171] Hirsch . Ibid. S. 159. ). Тем не менее может быть поднят вопрос, не пал ли видный психиатр и аналитик, маркировавший этот путь, жертвой своего непреодолимого «контрпереноса». Но и в этом случае терапевт, в конце концов, нарушил свою главную ответственность по отношению к женщине как к клиентке.

Однако даже там, где считают, что это не перенос, а подлинное желание отношений, что это аутентичная человеческая реакция, обязательно должен сохраняться отказ от сексуальных отношений.

В книге, написанной Попе и Бухуцосом, говорится о необычном паттерне отношений между терапевтом и клиенткой, который напоминает инцест. Авторы приводят фиктивный пример, и я привожу его, потому что он указывает на сходство в поведении эксплуатирующих отцов и терапевтов.

Стив считает себя очень чувствительным, понимающим терапевтом, а его пациентка Тереза ценит его, потому что он такой теплый и нежный в отличие от ее холодной и дистанцированной матери. Тереза чувствовала себя очень одиноко в этом мире, особенно потому что ее отец умер, когда ей было три года. Ее прежние любовные истории всегда быстро заканчивались. Она возлагала все свои надежды на терапию со Стивом, чтобы научиться справляться с жизнью. Она была очень счастлива, что нашла в терапевте человека, который был в состоянии так полно удовлетворить ее бесконечную потребность в тепле и принятии. В ходе терапии она почувствовала желание сидеть у него на коленях и быть защищенной его сильными руками. Выразить это желание во время сессии было непросто, и она была очень удивлена, что Стив реагировал так позитивно и утвердительно. Хотя она чувствовала, что исполнение ее глубочайшего желания было так близко, в нее закрался странный страх. Она колебалась, но Стив заверил ее в своей привычной, спокойной манере и объяснил ей, что «корректирующие эмоциональные переживания» являются существенной частью терапии. Он мог бы быть для нее человеком, который поддержал бы ее стремление к развитию, представляя собой ролевую модель заботливой родительской части, которой у нее никогда не было. Он также рассказал, что один блестящий терапевт когда-то описал терапевтическую ситуацию как «поддерживающее окружение, холдинг», как место пребывания, которое «содержит». Наконец, он сослался на данные научных исследований, что касания — значимая часть человеческой коммуникации. Тереза позволяет себя убедить и чувствует себя на его коленях маленьким ребенком, в тепле и безопасности. Стив гладит ее по голове и спине, она расслаблена и чувствует себя хорошо. Когда он начинает гладить ее ноги, она приходит в замешательство и подавлена странными чувствами, которые она не может различить. Страх и ужас делают ее совершенно апатичной, она больше не может сказать ни слова, больше не может двигаться. Все ее тело полностью онемело, но она до сих пор слышит его голос, говорящий с ней в знакомой нежной манере. Он выражает свое желание быть еще ближе к ней, хочет держать ее без одежды: ничто не должно мешать их близости.