Эдгар Уоллес - Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье

— Орал на ювелира. Некоторые фразы я разобрала: «Это свинство!», «Потакание инстинктам глупого стада!», «Где же подлинное искусство?!», «Настоящий художник так не поступает!», «Вы — заурядный ремесленник, вам бы кастрюли лудить!». А потом хлопнул дверью с такой силой, что у меня на туалетном столике флакончики зазвенели.

— Вы слышали, как он вышел от ювелира?

— Слышала, как дверь хлопнула. Конечно, это он уходил. Ведь когда Рузя принесла чай, его там не было, а Доброзлоцкий лежал на полу.

— Приблизительно в какое время вы увидели, что художник зашел к Доброзлоцкому?

— На часы я не смотрела. Сразу после ужина поднялась наверх. Я собиралась на танцы, надо было поправить прическу.

— Простите, что прерываю, но когда вы вернулись в номер? Может, вы помните, в каком порядке гости выходили из столовой?

— Первым вышел Адась. Простите, пан Адам Жарский. Пошел настраивать телевизор. Вслед за ним — пан Доброзлоцкий. Потом — или пан Крабе, или паня Медяновская. Она собиралась в город. За ними — я. В дверях меня еще остановил пан Земак и сказал какую-то колкость. Я пропустила ее мимо ушей и пошла к себе. Минут десять пробыла в комнате, а потом решила воспользоваться ванной. Вышла в коридор, но вспомнила, что наша ванная не работает, а другую на этом этаже жена директора заперла и не пускает туда гостей. Тогда я вернулась к себе и заметила, что пан Земак спускается по лестнице с третьего этажа, где он живет, и входит в комнату моего соседа. Он даже не постучал в дверь!

— Вам знакомы эти колечки и брошка? — подпоручик показал пани Захвытович серебряные безделушки, найденные у нее в номере.

Пани Зося ничуть не смутилась.

— Вижу, что наша доблестная милиция рьяно взялась за дело. Вы обыскали мою комнату? Они лежали на туалетном столике.

— Откуда у вас эти вещи?

— Это не мои, а пана Доброзлоцкого. Он мне их одолжил.

— Как это произошло? Расскажите подробно.

— После обеда пан Доброзлоцкий показывал нам свои драгоценности и даже прочитал интересную лекцию, как один скифский царь надул то ли англичан, то ли французов. И прочее… Но брильянты были великолепны! Я их примерила. Ожерелье было мне очень к лицу. Вообще у меня такая внешность, что драгоценности, особенно брильянты, на мне смотрятся восхитительно! Вечером я собиралась на танцы и попросила ювелира одолжить мне этот гарнитур — ожерелье, кольцо и серьги. Если б я в таком виде вошла в залу «Ендруся», оркестр бы умолк, а бабы попадали в обморок!

— И вы бы рискнули появиться на публике в столь дорогостоящих украшениях? Ведь это чуть ли не два миллиона злотых!

— Ничего бы с ними не случилось. При мне были бы два местных парня, оба — спортсмены. Они бы меня охраняли. Их называют моей «гуральской гвардией». Если бы ювелир согласился, ему же было бы лучше. Самых ценных украшений при нем бы не оказалось, и никто бы на него не напал.

— А откуда взялись эти серебряные безделушки?

— Я ж говорю, а вы меня перебиваете! Вернувшись с ужина, я решила еще раз попросить пана Доброзлоц-кого. Может, он отказал из-за присутствия третьих лиц? А с глазу на глаз станет сговорчивее? Я постучала и вошла. Пан Доброзлоцкий читал книгу, предложил мне сесть и угостил шоколадными конфетами. Он ведь бросает курить. У него с собой всегда карамельки или шоколад. Заодно и других угощает. Я просила одолжить мне колье, даже обещала его поцеловать. Но он сказал, что брильянты принадлежат не ему и дать их он не может. Даже в том случае, если пойдет вместе со мной, как я предложила. Зато он достал другую шкатулку, но не металлическую, а обыкновенную, которыми гурали торгуют, выбрал два колечка и эту брошку, дал мне и сказал: «Это серебро великолепно подойдет к вашему красивому платью, а колечки прямо созданы для этих прелестных пальчиков».

И в подтверждение своих слов пани Зося показала изящные ручки.

— Значит, вы тоже побывали в комнате ювелира?

— Да, но перед Земаком.

— Это вы так говорите. А он наверняка будет утверждать обратное. Мол, вы зашли к Доброзлоцкому гораздо позже и, рассердившись на отказ, стукнули его молотком.

Но и такое обвинение не вывело из себя пани Зоею.

— Во-первых, молоток лежал внизу, на диванчике в холле. Я сама его туда положила, возвращаясь с прогулки. Он там был и когда я с ужина шла наверх. Во-вторых, у меня есть свидетель, что я была у себя, когда пан Доброзлоцкий еще расхаживал по комнате.

— Свидетель? Кто именно?

— Я вам говорила, что собиралась в ванную. Но она была не в порядке, а идти на первый этаж мне не хотелось. Я решила воспользоваться умывальником в комнате. Вернулась к себе и услышала, как пан Земак ссорится с паном Доброзлоцким. В это время ко мне пришел Яцек.