Дмитрий Усольцев - Уголовный кодекс для чайников

Пару слов о том – что такое «общественные отношения». Представьте себе некое общество, человек этак в триста, на каком-нибудь острове. В этом обществе принято трепетно относиться к детям, к воспитанию детей, к образованию детей, к Детству как таковому; единственный детский сад на острове построен в форме двух огромных сказочных замков: один – для мальчиков, другой – для девочек. Таковы нравственные устои. Эти устои выражаются через культуру, мораль и право. Вот этот Культ Детства можно назвать «видом общественных отношений». В Уголовном Уложении этого острова есть, предположим, отдельная глава «Преступления, посягающие на Культ Детства»… (О чем-то подобном мечтал В. И. Ленин.) Вот то же самое и с Уголовным кодексом: как помните, он делится на 2 части – Общую и Особенную. Особенная часть разбита на разделы и главы именно по «видам общественных отношений», или, что почти то же самое, – по «объектам преступления».

Преступления бывают разные – и по характеру и по степени тяжести. Один злоумышленник занимался тем, что незаконно сеял и выращивал коноплю и мак; другой злоумышленник создавал вредоносные программы («вирусы») для ЭВМ; третий – незаконно занимался частной медицинской практикой. Тут имеют место три совершенно разных по своему характеру преступления.

Преступления могут быть, наоборот, близкими по характеру, но очень разные по степени общественной опасности, например, 1) уничтожение или повреждение имущества по неосторожности, 2) грабеж, 3) хищение предметов или документов, имеющих особую историческую, научную, художественную или культурную ценность. Что есть общего у всех этих трех преступлений? А общее – то, НА ЧТО они посягают (объект преступления), а посягают они на право собственности. Объект всех трех преступлений – право собственности, в то время как в предыдущем примере у трех преступлений три разных объекта воздействия.

Второе основание для разбития всех преступлений на виды – это в целом и характер общественной опасности, и степень общественной опасности. И это деление относится именно ко ВСЕМ преступлениям Уголовного кодекса. Это – деление на « категории преступлений».

Вот так категории преступлений отражены в Уголовном кодексе:

1. В зависимости от характера и степени общественной опасности деяния, предусмотренные настоящим Кодексом, подразделяются на преступления небольшой тяжести, преступления средней тяжести, тяжкие преступления и особо тяжкие преступления.

2. Преступлениями небольшой тяжестипризнаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает трех лет лишения свободы.

3. Преступлениями средней тяжестипризнаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает 5 лет лишения свободы, и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, превышает 3 года лишения свободы.

4. Тяжкими преступлениямипризнаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает 10 лет лишения свободы.

5. Особо тяжкими преступлениямипризнаются умышленные деяния, за совершение которых настоящим Кодексом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 10 лет или более строгое наказание.

Преступления бывают оконченными (фактически почти все) и неоконченными – когда человек уже начал совершать преступление, но ему что-то помешало совершить его в полном объеме.

Был такой случай. Середина 1990-х годов, захолустье, т. е. маленький городок. Это было особое послесоветское время, «атмосфера» (психосфера) в провинции была страшная, грязная, безысходная. Она и при коммунистах была тюремно-быдловатая, а при гниении коммунизма пришибленность, отчаяние и разруха в головах стали совсем уж нечеловеческими. Две пьяные, придурковатые и окончательно «одемократиченные» девки решили что-то украсть – то ли в какой-то там конторе ЖКХ, то ли в клубе… не помню. Лето, жарко, темнеет. На первом этаже конторы в старинном окне дореволюционного здания постоянно открыта большая форточка, а сразу за окном – высокий стол, это все знают. Одна девка подсобила другой лезть через форточку, та полезла, в надежде руками встать на стол, а стола-то нет! То есть он-то есть, но почему-то отодвинут от окна, и она не может до него дотянуться… (Возможно, что она в этой форточке еще и просто застряла. Я не в курсе всех деталей, но совершенно точно то, что она провисела в окне до приезда милиции.) Так она в окне и торчит, а другая девка бесится: то тянет ее обратно, то пихает внутрь, в общем – шум поднимает. Тут это дело кто-то, конечно, засек и – давай звонить в милицию. Сидит в отделении дежурный, никого не трогает, слушает дурацкие песенки, а тут ему звонят и сообщают, что нынче в этот теплый вечер девки из окон торчат, народ демократизируют на чем свет стоит. Приезжают милиционеры – не столько по адресу, сколько на душераздирающие пьяные вопли, а тут – одна в окне торчит в нижнем белье (юбка поодаль валяется) и орет внутри помещения, а у другой – истерика на всю ивановскую, проклинает и лупит подругу по ногам палкой, ее кто-то пытается утихомирить, дядя Ваня из-за калитки что-то кричит, из машины рядом музыка на всю катушку гремит, в общем – светопреставление. Чем все закончилось с правовой стороны – не знаю, потому как пробыл в том городке недолго.