Анри Перрюшо - Жизнь Сезанна

Ни дня без строчки (лат.). (Прим. пер.)

По утверждению Жана Бекена, картина эта будто бы была подсказана Сезанну фотографией.

Поль Алексис.

Ныне улица Баллю.

«Через десять лет Европа будет или казацкой, или республиканской». – Золя перефразировал высказывание Наполеона, записанное его мемуаристом Лас-Казом на острове Св. Елены. (Прим. пер.)

«Творчество».

«Из этой поездки в Эстак, – рассказывал Ренуар, – я привез великолепную акварель Сезанна „Купальщицы“… Однажды я гулял со своим другом Лотом. Вдруг он почувствовал резкие колики. „Не видишь ли ты других деревьев, кроме сосен?“ – спросил он. „Смотри-ка, бумага!“ – крикнул я. Это была одна из самых прекрасных акварелей Сезанна, брошенная им в скалах после того, как он проработал над ней свыше двадцати сеансов.

Чей это был портрет? Точно не известно. В каталоге напечатано: «Портрет господина Л. А.». Предполагают, что речь идет о дядюшке и крестном отце Сезанна – Луи Обере.

Монтичелли родился в Марселе 16 октября 1824 года.

Луи Бре.

Андре Мальон.

Поль Гигу.

Этим словом, которое Монтичелли любил повторять, он хотел сказать «нестоящая вещь, халтура» (A. Мальон).

Сообщено Иоахимом Гаске.

Табаран.

Золя дошел до того, что просил Коста разыскать ему портшез Людовика XV или Людовика XVI. «Мне нужен очень красивый, покрытый лаком Мартена (Мартен Джон – английский художник и гравер (1789–1854). – Прим. пер.), позолоченный или расписной».

«Природа, – говорит Френхофер, – состоит из ряда окружностей, которые переходят одна в другую… Строго говоря, рисунка не существует!.. Линия есть способ, с помощью которого человек отдает себе отчет о воздействии света на окружающие его предметы; в природе нет линий, в ней все выпукло; моделируя, рисуешь, иными словами, отделяешь предметы от среды, в которой они существуют; только распределение света дает видимость телам!..

Быть может, не следует проводить ни одной линии, а начинать фигуру с середины, принимаясь сперва за самые освещенные выпуклости, чтобы затем перейти к частям наиболее темным. Не так ли действует солнце, этот божественный живописец вселенной».

Сравним высказывания Сезанна:

«Свет и тень – это соотношение цвета, два основных явления, различие которых определяется не общей интенсивностью, а их собственной звучностью».

«Чистый рисунок – это абстракция. Рисунок и цвет совершенно неразделимы, все в природе окрашено».

«Форма и контур предметов нам даны в противопоставлениях и контрастах, вытекающих из особенностей их окраски».

«По мере того как пишешь, рисуешь, верный тон дает одновременно и цвет и форму предмету. Чем гармоничнее цвет, тем точнее рисунок».

«Нет линий, нет моделировки. Рисунок – это соотношение контрастов, вернее, просто соотношение двух тонов – белого и черного». (Сообщено Лео Ларгье.)

«В апельсине, яблоке, шаре, голове, каждом предмете есть самая выпуклая точка, которая всего ближе к нашему глазу, и это всегда независимо от самых даже резких эффектов: света, тени и цветовых ощущений. Края предметов бегут к центру, помещенному на нашем горизонте». (Из письма к Эмилю Бернару.)

Сообщено Жаном де Беконом в работе «Портрет Сезанна».

Продолжение этого отрывка письма не найдено.

Каждому своя мера удовольствия! (лат.).

Золя владел десятком работ Сезанна, среди них «Печь в ателье», «Похищение», «Черные часы», «Чтение у Золя», «Эстак» и два портрета.

Этот молодой человек – ученик коллежа Гюстав Кокио, будущий критик-искусствовед.

А. Воллар был свидетелем подобной сцены, вызванной воспоминанием о «Творчестве» через несколько лет после выхода в свет книги. Из-за отсутствия других материалов я разрешаю себе переместить некоторые подробности.

«Были среди них, – сообщает Воллар, – и такие полотна, на каждом из которых Сезанн написал несколько этюдов, разных по содержанию. Танги разрезал их по просьбе художника. Эти клочки этюдов предназначались для любителей, которые не могли уплатить ни 100, ни даже 40 франков. Вот когда можно было порой увидеть, как папаша Танги с ножницами в руках продавал „в розницу“ маленькие мотивы, в то время как какой-нибудь бедный любитель, протягивая ему луидор, собирался унести с собой три яблока Сезанна».