Юрий Воищев - Потрясающие открытия Лёшки Скворешникова

Пока он поднимался, я добежал почти до самого подъезда. Петька не мог удержать меня один и поэтому, вцепившись в мой рукав, бежал со мной рядом, как приклеенный. На площадке второго этажа он от меня наконец отстал и закричал вдогонку:

— Жених и невеста!

— Дурак! — крикнул я.

На другой день я получил двойку. Фэдэ спросил меня о кролике. Я ответил, что половина крови у кролика красная, а половина — белая. Это мне, Мишка так подсказал. Все захохотали.

— Почему? — улыбнулся учитель.

Но я сразу выпутался.

— Вы же сами нам говорили, что кровь состоит из красных и белых кровяных телец.

Фэдэ засмеялся. Мишка мне сделал «нос». Я накинулся на него.

— Лезешь со своими подсказками!

— Выходит, он тебе подсказывал? — сказал учитель.

Тут Галка вскочила и затараторила:

— Надо самому учить уроки, а не кивать на других. Лентяй ты, Скворешников!

Прозвенел звонок.

Я шел домой мрачный и злой и все думал: «Кто знает, может, я стану великим человеком, а великие люди (это всем известно) ни капельки не разбираются в каких-то там кроликах».

Я подумал о Галке и ее предательстве. А еще на каток приглашала! Нет, такая девчонка никогда не станет настоящим другом!

В спину мне залепили снежком. Я оглянулся. Меня догоняла Галка.

— Подожди!

У меня даже руки зачесались — так мне захотелось ее поколотить.

— Лешк, ты что, обиделся? — спросила она.

— Нет. Я на девчонок не обижаюсь. И вообще, девчонок я презираю.

— Вот как? — удивилась Галка. — А я и не знала, что ты задавала. — И обрадовалась, что у нее получилось в рифму.

— Я с тобой теперь не знаком. И на каток не приду, советую перейти на другую сторону, потому что за себя не ручаюсь.

Галка отошла на несколько шагов и как закричит:

— Алешка-матрешка!

Я гордо повернулся к ней спиной и...

Передо мной плечом к плечу стояли «мелкие хулиганы» Ленька и Петька. Я не успел и рта раскрыть, как оказался головой в сугробе. Они купали меня в снегу и, чтобы прохожие не заступались за меня, голосили на всю улицу:

— Будешь знать, как маленьких обижать!

Я уже хотел запросить пощады, но тут кто-то пришел на помощь. Ленька полетел носом в сугроб. А Петька, оставив командира в беде, помчался куда глаза глядят. За ним, размахивая портфелем, неслась Галка.

Я навалился на Леньку и начал кормить его снегом. Галка вернулась, уставилась на нас, а потом как засмеется.

Ленька выплевывал снег и возмущенно шипел:

— Двое на одного!

Я его отпустил. Он отбежал на порядочное расстояние и заныл:

— Жених и невеста!

— Мало мы его купали, — сказал я, а Галка почему-то покраснела.

Она заторопилась домой.

— Придешь на каток?

— Конечно!

Я вернулся домой и долго ходил по комнате, поглядывая на Таньку, которая укачивала куклу в старой маминой шляпе.

— Знаешь, Танька, — сказал я, — а вы, девчонки...

Тут я замолчал, потому что не мог найти подходящего слова. Потом снял со стены полочку и отдал Таньке:

— На, бери!

Всю ночь шел снег. И утром шел снег. И к середине дня его навалило столько — ну, не знаю сколько! Утонуть можно.

Мы с Мишкой сидели на крыше сарая и смотрели, как дворник дядя Вася расчищает дорожки. Он так лихо орудовал своей блестящей широкой лопатой, что снег так и висел в воздухе, как дымовая завеса.

— Зря он старается, — сказал я. — Одному здесь и за неделю не управиться.

— Хороший снег, — сказал Мишка. — Сухой! Как раз для моих лыж. Все каникулы буду гонять.

У меня лыж не было, Мишка это знал. И поэтому он добавил:

— Вместе будем гонять...

— А я тебе свои коньки буду давать.

— А чего ими делать? Коньки — это тебе не лыжи. На них куда хочешь не поедешь. А только по кругу да и то на катке. А там народу знаешь сколько? Не продохнешь! Особенно сейчас. У всех каникулы.

Я мрачно кивнул головой и сказал:

— А все же на каток я ходить буду.

Дядя Вася устал. Воткнул в снег лопату. Постоял минутку, а потом опять как начал кидать снег в разные стороны — только держись! И как ему не надоест?

— Работка! От скуки помереть можно! — вздохнул Мишка.

И тогда я сказал:

— Слушай, Мишка, а что, если мы...

Я в восторге заскакал по сараю. Мишка вытаращил на меня глаза, попятился и полетел в сугроб. Я прыгнул за ним. Мы смеялись и барахтались в снегу.

— Ну, так что «если»? — спросил Мишка.