Джона Лерер - Как мы принимаем решения

Подобные ситуации показывают значимость префронтальной коры. Рациональные части мозга обладают уникальной способностью отслеживать чувства, используя вожжи познания для того, чтобы не дать лошадям пуститься в дикий галоп. Как ни странно, именно в те моменты, когда эмоции кажутся наиболее убедительными, — когда мозг полностью убежден в том, что нужно идти ва-банк — вы должны потратить дополнительное время и поразмыслить над эмоциональным решением. Заставить себя обдумать альтернативные возможности и сценарии. Именно поэтому после Войны Судного дня израильская разведка добавила еще одно аналитическое подразделение. «Если игра кажется простой или очевидной, значит, ты где-то ошибся, — говорит Бингер. — Игра никогда не бывает простой. Всегда нужно задавать себе вопрос: «Что я пропустил?»»

Способность Бингера попеременно использовать эмоции и рациональный рассудок приводит к важному результату: она заставляет его всегда думать о том, как он думает. Так как у Бингера всегда есть ряд когнитивных стратегий на выбор, он постоянно размышляет о том, какую из них ему использовать в каждый конкретный момент. Такой вид ментальной гибкости является важнейшим признаком правильного процесса принятия решений. Рассмотрим проведенное Филипом Тетлоком исследование политических обозревателей, о котором мы говорили в прошлой главе. Хотя это исследование больше всего известно тем, что продемонстрировало неудачу экспертов — подавляющее большинство из них предсказывали исход ситуации хуже, чем если бы делали свой выбор наобум, — Тетлок также обнаружил, что несколько участников справились с заданием гораздо лучше среднего.

Тетлок объяснил различие между успешными и неуспешными экспертами, сославшись на древнюю метафору, приобретшую известность после того, как историк Исайя Берлин использовал ее в своем эссе «Еж и лиса». (Это название является отсылкой к древнегреческому выражению «Лиса знает множество вещей, а еж знает одну большую вещь».) В этом эссе Берлин провел различие между двумя типами мыслителей — ежами и лисами, и Тетлок использовал те же категории для описания методов принятия решений, применявшихся политическими обозревателями. (Тетлок не обнаружил тесной связи между политической идеологией и стилем мышления.) Еж — небольшое млекопитающее, покрытое иголками; когда на него нападают, он сворачивается в клубок, чтобы его иголки торчали наружу. Это единственная защита ежа. Лиса же, напротив, при возможной угрозе не полагается на одну-единственную стратегию. Вместо этого она адаптирует свою стратегию к особенностям конкретной ситуации. Лисы также являются хитрыми охотниками. Кстати, они принадлежат к числу тех немногих хищников, которые охотятся на ежей.

Согласно Тетлоку, проблема политического обозревателя, который думает, как еж, состоит в том, что он склонен к приступам уверенности — большая идея бесспорна, — и эта уверенность заставляет его превратно истолковывать данные. Если мозжечковая миндалина противоречит одному из его выводов — она переживает из-за того, что какая-та часть данных не соответствует принятой экспертом картине мира, — то она просто отключается. Различным участкам мозга не дают анализировать проблему. Полезная информация сознательно игнорируется. Внутренний спор проводится плохо.

А тот политический обозреватель, чьи прогнозы обычно сбываются, думает, как лиса. В то время как еж убеждает себя посредством уверенности, лиса полагается на сомнения. Она со скепсисом относится к грандиозным стратегиям и унифицированным теориям. Лиса принимает неопределенность и использует ситуативный подход, когда приходит время давать объяснения. Лиса собирает данные большого числа источников и прислушивается к разнообразным участкам мозга. И в результате она принимает лучшие решения и делает лучшие предсказания.

Однако одной лишь незашоренности недостаточно. Тетлок обнаружил, что важное различие между стилем мышления лисы и ежа состоит в том, что лиса больше склонна изучать свой процесс принятия решений. Другими словами, она думает о том, как она думает, — совсем как Бингер [34] Больные, прошедшие когнитивно-поведенческую терапию (КПТ), вид разговорной терапии, направленной на выявление врожденных предубеждений и искажений в мозгу человека, также стали менее подвержены этим проблемам. Ученые предполагают, что эти больные научились опознавать неадекватные мысли и эмоции, которые автоматически возникали при их реакциях на определенные ситуации. Так как они размышляют над своими мыслительными процессами, они учатся думать лучше. . Согласно Тетлоку, подобная интроспекция в большей степени предвещает здравое суждение. Так как лисы обращают внимание на свои внутренние споры, они меньше подвержены соблазнам уверенности. Лиса не отключает свой островок Рейля, вентральный стриатум или прилежащее ядро только потому, что их суждения противоречат ее составленному заранее мнению. «Нам нужно учиться слушать самих себя, — говорит Тетлок, — чтобы научиться подслушивать те ментальные диалоги, которые мы ведем сами с собой».