Лейла Хугаева - Любовь и ненависть в Корнеллском университете

Эти книги стали результатами многолетнего исследования, предпринятого учеными Стендфордского университета Джерри Поррасом и Джимом Коллинзом. Это исследование о лучших компаниях по всему миру, которыми как правило были «золотыми медалистами» в своей отрасли и «не раз били рынок». О компаниях, которые внесли неизгладимый вклад в мировую культуру и просуществовали около или более века. Шесть лет ученые Стендфорда вели интервью с менеджерами и работниками этих компаний по всему миру, анализировали их отчетность и историю, и в конечном итоге пришли к выводам революционным на их взгляд: все эти компании имеют сходные механизмы устройства, общие закономерности, которые и делают их великими, лучшими и даже двигателями мировой культуры. Речь шла о таких компаниях как 3М, P&G, Sony, Boeing, HP, Merck, Marry Key и др

Эти компании —«золотые медалисты» сравнивали с другими, тоже очень успешными компаниями, но «серебряными медалистами» (метафора авторов исследования). И оказалось, что первые компании образцы демократии и научных инноваций, последовательно и целенаправленно развивавшиеся совместными усилиями. Они назвали эти компании визинарными от слова «visionary», то есть провидцы, способные подобно всем ученым предвидеть будущее. А вторые напротив образцы иерархий, «генералов и лейтенантов», «гения с тысячью помощниками», которые не уделяли столько внимания научным инвестициям, не имели целостной программы развития, а двигались рывками, поглощая компании или разрабатывая какой-нибудь новый продукт, который побьет рынок.

Идея Джеймса состояла в том, что авторы этого исследования сделали гораздо более революционное открытие, чем они думали: они вскрыли внутренний антагонизм между демократическими и консервативными силами в Америке, и показали, на что способна была бы их страна, если бы все, а не только самые лучшие единицы, были подобны визинарным компаниям Порраса и Коллинза. Сравниваемые компании по мнению Джеймса не были никакими «серебряными медалистами», а всего лишь реакционной силой, тянувшей страну и цивилизацию назад во времена королей и королев, господ и батраков. Чтобы доказать свою мысль он приводил в пример книгу другого американца, совсем не ученого, топ-менеджера Стенли Бинга «Как бы поступил Макиавелли». В этой книге прямо говорилась на анализе личного опыта автора и других известных компаний, что именно такова структура и цель обычных компаний: короли, вельможи и батраки. Меня совершенно потрясли эти рассуждения и открытия Джеймса.

Барух Якобсон был американским евреем, который увлекался Спинозой и Эйнштейном, и утверждал, что знает о них все. И поскольку оба они были реформаторами не только в философии и физике, но и в религии, то и он считал себя отчасти религиозным реформатором, с удовольствием вступая в спор с Гюнтером и Джеймсом. И поскольку Гюнтер всегда рефлектировал на фашизме подобно Беллю, он особенно нежно любил Баруха. Барух в свою очередь любил говорить, что такого понятия как нация нет, и что это единственное в чем согласен с Марксом. Поэтому он иронизировал над «совестливым духом» Гюнтером. Любя Эйнштейна, он любил Ганди и Толстого, и любил рассказывать об их переписке. Так я стала немного разбираться и в истории русского протестантизма, и в том вкладе, который индуизм внес в мировую политику.

Гия рассказывал нам об истории живописи и о жизни великих художниках, о которой он знал казалось все. О книгах, самых удачных на его взгляд биографиях художников. Здесь у них было много общего, ведь Барух, подражая Эйнштейну, играл на скрипке, и считал, что знает все мелодии, которые играл великий физик. Они часто спорили, чья биография Микеланджело – Ролана или Ирвинга – более удачная, и всякий раз приходили к новому выводу. Самым трогательным для меня лично было видеть их за совместным исполнением грузинских песен.

А мы с Гией любили пересматривать фильмы Данелии на русском языке, и научили их любить своих друзей. Премия Феллини, между прочим, авторитетно замечал им Гия, словно сомневался в искренности их интереса. Сначала мы переводили, но вскоре наши друзья научились понимать без перевода, и я поняла, что они смотрят на эти просмотры еще как на возможность познакомиться с русским языком. Гия божественно готовил, и как ни славился Корнелл качеством своего питания, в Гия ни во что его не ставил, и нас приучил предпочитать свою кухню. Мы не боялись поправиться в ту пору, так велики были и умственные и физические нагрузки. Я худела, несмотря ни на что, а мои друзья все занимались спортом. Только Ричард отказывался от спорта в пользу танцев, но и танцы перестали его интересовать после смерти отца.