Константин Калбазов - Несгибаемый. Враг почти не виден

— Я уже не раз убеждался в том, что жизнь полна сюрпризов. А еще норовит приложить лицом об стол именно в тот момент, когда ты чувствуешь себя в полной безопасности. Александра, мне так будет спокойнее.

Петр впервые назвал ее по имени, не помянув отчества, и замер в ожидании ее реакции. Вообще-то по правилам этикета полагалось попросить разрешения на подобное обращение. И уж тем более в отношении девушки. Но… В конце концов, она изначально обращается к нему по имени, пусть и на «вы». И вообще, это был пробный камень.

— Ну что же с вами делать, — вздохнула девушка. — Учите вашему винчестеру. Только недолго. Признаться, я очень хочу спать.

Петр с наслаждением потянулся и встряхнулся, как сторожевой пес. Впрочем, между ними сейчас и впрямь отличий не так чтобы и много. Несмотря на резко негативное отношение к ночным бдениям, за всю ночь Петр так и не сомкнул глаз. Еще чего, не хватало расслабляться в тайге, особенно в то время, когда в округе шастают беглые каторжники.

Словом, ночка далась ему нелегко. А едва подумал о предстоящем переходе по пересеченной местности до Слюдянки, как настроение сразу же ухнуло вниз. Невыспавшийся, усталый, злой как черт. Вот попади сейчас ему кто под горячую руку, порвет, как Тузик грелку.

Но с другой стороны, как только припомнился вчерашний вечер, а взгляд выхватил красивое девичье лицо в обрамлении спутанных волос… Появилось ощущение, что вот сейчас он готов горы свернуть. И это вовсе не фигура речи. Петр и впрямь себя так чувствовал.

Хм. Ну, горы не горы, а наловить рыбы и приготовить уху он вполне даже может. Пусть девушка спешила вернуться домой, это не имеет ровным счетом никакого значения. Тем более что на приготовление ухи нужно не так чтобы много времени. Ну и Петр предпочитал все же носить с собой еще одну жестянку. Только не тубус, а коробочку из-под конфет. В ней у него хранились специи. Нет, понятно, что для выживания в тайге много не надо. Но отчего не питаться еще и вкусно? Веса и места эти приправы занимают немного.

Петр поднялся и, порывшись в вещмешке, достал удочку. Ни о каком удилище не могло быть и речи. Эдакая деревянная рогулька с намотанной леской, крючками и грузилом. Немудреная снасть. Но от этого не менее эффективная. В принципе можно и удилище приладить, невелика сложность. Но зачем? И так нормально будет, главное поаккуратнее, чтобы руки леской не порезать.

Прежде чем уйти, достал из кармана расческу и положил перед лицом Александры. Помнится, при вчерашнем разговоре она то и дело трогала свои волосы. Девушка, если она девушка, конечно, даже в глухой тайге не забудет о том, как она выглядит. А уж такая ухоженная — и подавно. Зубцы у расчески, конечно, мелкие, все же мужская. Но с другой стороны, она из металла, так что в борьбе с ее шевелюрой вполне себе выстоит.

Когда он отошел в сторону, Александра открыла глаза и, тут же заметив лежащую перед ней расческу, осторожно повернула голову в сторону удаляющегося Петра. При этом на губах помимо ее воли, а скорее даже неосознанно, появилась улыбка. Что греха таить, нравился ей этот странный ссыльный по имени Петр.

Надо же. Как-то так получилось, что она даже не знает его фамилию. Казалось бы, он рассказал о себе достаточно много, и в то же время получается, что ничего конкретного. По всему выходит, что он из состоятельной семьи. Во всяком случае, ему вполне хватает средств для строительства дома со всеми удобствами, чтобы в комфорте прожить время ссылки, и для финансирования совместных с инженером Кессенихом проектов.

Мало того, он еще и является идейным вдохновителем Отто Рудольфовича. Эдакий генератор идей, выплевывающий их с поразительной легкостью. Правда, инженеру потом приходится воплощать эти задумки в жизнь. Но ведь куда важнее задать нужное направление. И у Петра это получается просто великолепно.

Немаловажно и то, что вдобавок ко всему он еще и не трусливого десятка. Вроде и превратил свою рабочую машину чуть ли не в броневик, что как бы говорит не в его пользу, но, по словам той же Марфы Кузьминичны, не побоялся вдвоем с Кессенихом выйти против пятерых бандитов, спасая совершенно незнакомую женщину. Неподалеку от Слюдянки на него тоже напали бандиты, и он вновь расправился с ними. А взять ее похитителей!

Странно, но при мысли об убитых бурятах в ней не шелохнулось абсолютно ничего. То есть, конечно, заклокотала злость и даже ненависть, что при сложившихся обстоятельствах совершенно оправданно, но ни испуга, ни жалости к убитым Александра не почувствовала. Даже не задумалась над тем, куда Петр подевал тела. В пределах видимости их не было. А дальше… Да не важно.