Олег Никонов - Политика Российской Империи на Среднем Востоке во второй половине XIX в.

К середине XIX в. в реализации внешнеполитической концепции Российской империи на Среднем Востоке наметился определенный застой. На протяжении полуторастолетней истории внешнеполитических и внешнеэкономических отношений империи со странами Каспийского региона Россия рассматривала Иран, кавказские и среднеазиатские ханства (Хива, Бухара) как собственную сферу влияния и потенциальный плацдарм для проникновения в соседние государства: Китай, Афганистан, Индию, княжества Персидского залива. Стагнация внешнеполитических и внешнеэкономических контактов возникла как результат разнонаправленных тенденций внешней политики николаевской России, стремившейся увязать воедино восточные и европейские интересы государства. В результате подобной политики к середине XIX в. Россия подошла обремененная грузом накопившихся проблем и последствий необдуманных политических шагов на европейской и кавказской арене. Вместе с тем нельзя отрицать и наличие большого потенциала для развития и укрепления связей с сопредельными государствами, базирующегося на очевидных военных, политических и коммерческих успехах первой трети XIX в.

С одной стороны удалось в полной мере воспользоваться результатами военных побед, закрепленных статьями Гюлистанского (1813 г.) и Туркманчайского (1828 г.) договоров, превративших империю в единственную военную силу на Каспийском море. Организация в 1844 г. в одностороннем порядке постоянного крейсерства военных кораблей Каспийской флотилии на о. Ашур-Аде открывало широкие перспективы для развития отношений с Закаспийским краем, северо-восточным Ираном и Афганистаном. Хотя в инструкции Главного Морского штаба вновь назначенному командиру – капитану I ранга Путятину, значилось водворение «строгого полицейского надзора в Каспийском море» и пресечение «хищничества туркмен, безнаказанно производящих грабежи в персидских владениях и простирающих нередко дерзость на наших промышленников» [2] АВПРИ. Ф. 194. Оп. 1. Д. 259. Л. 9-9об. , истинная цель организации крейсерства было понятна как шахским властям, так и иностранным дипломатам. Наиболее откровенно по этому поводу спустя 20 лет высказался граф В. Бобринский: «…положить конец фантастическим притязаниям Персии на острова Каспийского моря» [3] Там же. Ф. 144. Ом. 488. Д. 383. Л. 17об. .

Регулярное пароходное сообщение, открытое в навигацию 1846 г. еще более упрочило позиции Российской империи в регионе. Два военных судна «Ленкорань» и «Куба» осуществляли перевозки гражданских грузов и пассажиров по маршруту Астрахань – Порт Петровский – Баку – о. Сары (близ г. Ленкорань) – Астрабад [4] Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 238. Л. 334. . За первый год навигации было осуществлено 10 рейсов. Пароходное сообщение было намного выгодней старых караванных маршрутов, поскольку путь в один конец занимал по времени чуть более 3 суток [5] Там же. Л. 336. . Стабильный спрос на транспортные услуги со стороны российских оптовиков позволил провести реорганизацию пароходного маршрута и приблизить морские стоянки к основным сырьевым рынкам. В 1848 г. российские суда стали ходить по новому пути: Бирючья коса – Петровское укрепление – Дербент – Баку – о. Сары – Энзели – Астрабад [6] Тамже. Ф. 194.0 м. 1. Д. 351. Л. 14-14об. . Было составлено расписание, в соответствии с которым корабли из Астрахани регулярно отправлялись 1 и 15 числа каждого месяца. В последующие 1849–1852 гг. по этому маршруту ежегодно совершалось по 13 рейсов пароходов с грузами и пассажирами [7] Тамже. Ф. 194. Оп. 1. Д. 457. Л. 2-55. .

Укрепление в Астрабадском заливе и на южно-каспийском берегу позволили российской стороне инициировать торговую деятельность в соседних иранских провинциях. В сентябре 1846 г. посол в Тегеране Д. И. Долгорукий добился от шаха разрешения для «Торгового дома И. Баранова, Елизарова, Ремезова и Ко» открыть торговлю в Хорасане. Губернатору Хорасана – Асиф уд Доуле был послан фирман, удостоверяющий право торговли российских купцов. Старший приказчик конторы Мардашев был избран для поездки в провинцию [8] Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 315. Л. 68-68об. . В 1846 г., благодаря личному содействию шаха, Мардашеву выдали пропуск и в столицу провинции – Мешхед. Сведения о состоянии дел в Мешхеде особенно интересовали императорское внешнеполитическое ведомство. Отсюда в сторону Герата пролегали три вполне годные для торговых дел дороги. Первая – через Турбет – Хейдари – Хаф – Турьян; вторая – через Турбет – Шейх-Джам – Кериз – Кафыр-Кала; третья – по реке Герируд на Пуль-и-Хатун. Причем только вторая, проходящая через Теджен, населенный туркменскими племенами, могла представлять угрозу для караванов [9] Кишмишев С. О. Походы Надир-шаха в Герат, Кандагар, Индию и события в Персии после его смерти: составил генерал-лейтенант С. О. Кишмишев. Тифлис, 1889. С. 21. . Прочие дороги на всем протяжении имели колодцы, караван-сараи, источники пищи для тяглового скота и купцов.